Поиск по сайту
Наша кнопка
Счетчик посещений
60693905
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
61917
219293
629031
57419699
1693011
1054716
Сегодня: Апр 19, 2024
Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина
Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ
МЕШКОВ В. А. О смерти Есенина надо говорить как перед судом
23.12.2010 20:19
|
|
/ 6
Страница 7 из 8
Решающее доказательство
История расследования дела о смерти Есенина интересна тем, что современным «расследованием» занялись литературные деятели, которые несколько десятилетий не имели к реальным фактам никакого доступа. Когда же был создан «Всероссийский писательский Есенинский комитет по выяснению обстоятельств смерти поэта», то на заседаниях его комиссии мы вновь увидели, за малым исключением, в основном литераторов.
Между тем дело о смерти любого человека, даже выдающегося поэта, не является «литературным фактом», как назвал смерть Есенина другой поэт, но всего лишь уголовным делом. Поэтому таким делом нужно заниматься с юридической, судебной, криминалистической точки зрения, использовать достижения науки. В начале этой статьи не случайно было приведено описание попытки «полемики» с литератором. Ясно, что ему просто нечего было возразить на реальные доказательства убийства Есенина. Он занимается другими вещами, но, тем не менее, и он, и другие литераторы написали массу текстов на тему «обоснования» самоубийства поэта, будучи знакомы только с его творчеством и воспоминаниями о его жизни.
Но у нас особенная страна, особенная история. Даже если будут привлечены «маститые» юридические и прочие научные силы к расследованию подобных дел, смогут ли они честно это сделать? В нашем испорченном коррупцией обществе, именно в судебной, юридической и т.п. сфере мы имеем много примеров нечестных дел нечестных людей.
Так и получилось, что снова гора породила мышь, а Есенинская комиссия не смогла найти правильное решение. Она стала «парадом авторитетов» во главе с «первым есениноведом» Прокушевым, а не сотрудничеством здравомыслящих и компетентных людей.
В результате уже в начале работы этой комиссии создалась ситуация, когда «авторы версий убийства» стали предлагать каждый свой умозрительный вариант гибели поэта. Их направили на проверку к специалистам, те «версии» легко «опровергли», тоже не утруждая себя доказательствами, а по праву «авторитета».
Если бы люди владели азами научной методологии, азами юридических знаний, то они бы поняли, что наиболее простой и эффективный путь состоит в поиске доказательства несостоятельности «версии самоубийства». Если литератору интересно «как поэта убивали», и он надеется на свое воображение и интуицию, то юристу и ученому достаточно доказать, что это «не могло быть самоубийство». Последнее мало интересует литераторов, делающих, ко всему прочему, свой бизнес на сочинениях о «тайнах гибели Есенина».
Для научного и юридически состоятельного доказательства невозможности «версии самоубийства» надо, оказывается, не так уж много. Более того, это доказательство содержится в акте участкового милиционера Горбова. На одно из следующих заседаний Есенинской комиссии был приглашен представитель Института судебной медицины А. В. Маслов. Он взялся обосновывать «версию самоубийства», оправдывать акт Гиляревского как основное доказательство. Но потом ему стали задавать вопросы, и речь зашла о руке поэта: в акте Горбова сказано: «кистью правой руки захватился за трубу».
По всем канонам судебной медицины это невозможно, и Маслов это знал: «На одной из фотографий отразилась эта рука, чуть-чуть скрюченная, как будто что-то обхватывает. Вот такое впечатление складывается. Протокол осмотра места происшествия составлен из рук вон плохо. Я ничего тут не скрываю. Я не знаю расстояния между трубой и стеной. Откуда могло появиться такое положение руки? Можно было придерживаться за трубу. Могли пальцы попасть между стеной и трубой, и зафиксироваться так. Если Есенин просто приподнял руку и спрыгнул вот с этой этажерки, то в агональный период рука, действительно должна была упасть. Значит рука была чем-то зафиксирована. В агональном периоде Есенин не мог бы поднять руку. Адинамия, мышечная слабость, наступает настолько резкая, что пальцы не могут пошевелиться, не то что поднятая рука. Значит, это было при жизни — возможно, пальцы попали за трубу» (выделено В.М.).
По всему видно, что Маслов не имеет ответа на этот вопрос, и он признает — не мог самоубийца в конечном состоянии схватиться и удерживаться рукой за трубу. Если бы он был честным ученым, то должен был сказать: если это действительно было так, то самоубийства не было! И это простое, и решающее доказательство — раз не было самоубийства, то было убийство.
Но в этот момент вмешивается «автор версии» литератор Н. Сидорина: «То, что говорит Маслов, противоречит акту Горбова, потому что там черным по белому написано, что Есенин правой рукой схватился за трубу и висел на левой руке». Кроме этого, она сразу без остановки задала еще три вопроса и «выдвинула версию».
Разумеется, в акте Горбов не писал, что «Есенин правой рукой схватился за трубу и висел на левой руке». Маслов сразу зачитал акт — «кистью правой руки захватился за трубу», и Сидорина была посрамлена. Больше никто не посмел поднять вопрос о «руке Есенина». В конце заседания, ввиду его бесплодности, Е. В. Черносвитов заикнулся было о том, что делом Есенина должна заняться бригада специалистов — юристов, экспертов, но его перебил Прокушев и стал расхваливать работу писательской комиссии под своим руководством.
Из этого примера видим, что люди в комиссии не имели научных и специальных знаний и способностей к системному анализу. Иначе Маслову не удалось бы так просто «похоронить» это решающее доказательство, указывающее на разгадку происшедшего. Ведь фактически на глазах комиссии произошло элементарное жульничество. По существу Маслов предложил следующее: в протоколе Горбова записано «кистью правой руки захватился за трубу», но «протокол составлен из рук вон плохо». Давайте возьмем и подчистим это место в протоколе, и запишем: «пальцы попали за трубу». Тогда и не будет и не будет противоречий с версией самоубийства.
Постойте, скажет читатель, но ведь на самом деле протокол реально они не «чистили»! А какая разница, если никто не возразил, не закричал, что это жульничество!
Никто не сказал: «Если вы не доверяете акту Горбова в этой части, то на каком основании вы доверяете вообще тому, что написано в официальных документах о смерти Есенина. Ведь достоверность вывода этих документов о самоубийстве должна основываться на достоверности первичных фактов». Возвращаясь к акту судмедэксперта Гиляревского, находим, что «странному» состоянию правой руки Есенина никакого объяснения он не дает!
В той же книге «Смерть Сергея Есенина» (с. 142), находим фотографию с характерным положением правой руки и подписью «Правая рука зафиксирована трупным окоченением».
Из азов судебной медицины известно, что врач в первую очередь отмечает и объясняет несимметрию — правый глаз и левый глаз, правая нога — левая нога, правая рука — левая рука и т.д. И вот Гиляревский никакого отличия правой и левой руки (вопиющего!) «не заметил» и не описал! И это также не случайно, как и «подчистка» Маслова. Ведь «уголовного дела Есенина» никто открывать не собирался, тело срочно отправляли в Москву хоронить. Конечно, врач об этом знал. Вот он и составлял не акт судебно-медицинской экспертизы, а всего лишь заданный ему «акт вскрытия самоубийцы». А правая рука поэта в этот акт не вписывалась! Разумеется, этот «недочет» у Гиляревского «эксперт» Маслов тоже «не заметил».
Итак, кому мы должны верить, участковому Горбову, наблюдавшему простой факт своими глазами, или одному из изолгавшихся судмедэкспертов, любыми способами пытавшихся «доказать» только «версию самоубийства»? Ответ ясен — Горбову было все равно, какую версию оформлять, он делал то, что ему приказали, указывал в своем акте только очевидные факты.
Так что свидетельство о том, что Есенин «кистью правой руки захватился за трубу», являются неопровержимым юридическим фактом. Как это могло произойти, уже рассмотрено в упомянутой выше работе автора. Имеются два варианта перехода в это конечное состояние. Сейчас возможность того, что Есенин был повешен в бессознательном состоянии и, находясь в нем, взялся рукой за трубу и умер, не приходя в сознание, представляется маловероятной.
Наиболее вероятно, что повешение состоялось сразу после убийства, пока не наступило окоченение. Правая рука понадобилась, чтобы зафиксировать определенное положение лица на трубе. Преступники установили руку в положении «захвата», что обеспечило третью точку фиксации устойчивого положения тела: узел петли на трубе, лицо на трубе, правая рука, охватившая трубу. Две точки опоры (выделены) не дают устойчивого положения, и голова не держалась устойчиво на трубе. Три точки опоры создают устойчивость.
Если бы Есенин действительно сам повесился, то голова в конечном положении по причине отмеченной неустойчивости оказалась бы либо справа, либо слева от трубы. Но преступники хотели установить голову так, чтобы середина лба упиралась в трубу и скрывала уже имевшиеся травмы. Потом их стали объяснять «давлением от трубы», либо «ожогом от горячей трубы».
Юридический факт «кистью правой руки захватился за трубу» существенно отличается от «пальцы попали за трубу», но после акта Горбова этот факт не вызвал сомнений у следователя, Завстолом Дознания 2-го отделения ЛГМ Вергея. Дело пошло в прокуратуру народному следователю Бродскому, у него тоже этот факт не вызвал вопросов. Дознание прекратили, самоубийство признали, дело закрыли. В 1993 году дело Есенина по просьбе Есенинской комиссии проверяли сотрудники Генеральная прокуратуры РФ. И снова несколько раз переписали акт Горбова в своем заключении, и снова факт «захвата» никакой реакции теперь уже у старшего прокурора Генпрокуратуры РФ Дедова не вызвал.
Возникает дилемма — либо работники прокуратуры не знают, что повесившийся самоубийца сам не может «захватиться за трубу», либо они знают это, но предпочитают не оглашать, полагаясь на то, что «публика — дура» в этих делах все равно не разбирается. Как мы видели, в роли такой публики оказалась и вся Есенинская комиссия, которую обвел вокруг пальца «ученый» Маслов. Любой вариант ответа на эту дилемму не делает чести прокуратуре, и судя по всему за прошедшие 17 лет никаких сдвигов в лучшую сторону в этой области не намечается.
Следовательно, ожидать от Генпрокуратуры спонтанного возврата к делу Есенина не приходится. Можно ли надеяться, что дело Есенина снова попадет работникам прокуратуры, и они на этот раз будут честными и принципиальными? Пока была жива С. П. Есенина, она надеялась, что обращения к высоким руководителям, петиции с собранными подписями и т.п. возымеют действие. Со своей стороны в это не верил, и предлагал решать дело в судах. Увы, общались мы только по телефону, приехать в Москву и оказать Светлане Петровне конкретную юридическую помощь, возможности не было. Немного утешает, что доказательства убийства Сергея Есенина были полностью восприняты его близкой родственницей и поддерживали до конца ее боевой дух и веру в конечную справедливость.
Ложный образ «поэта-самоубийцы» создает ложное понятие обо всей его жизни и творчестве, и только правдивый образ поэта-борца даст нам истинное понимание и разгадку его судьбы. Можно не сомневаться, что Светлана Петровна Есенина унаследовала главные жизненные свойства Сергея Есенина — до конца отстаивать свои убеждения и не сдаваться перед трудностями. До последних дней жизни она искала возможности издать большой сборник работ, посвященных поиску истины в деле о смерти Сергея Есенина.
Будем ждать и надеяться, что выйдет этот долгожданный сборник, и он будет посвящен не только памяти поэта, но и памяти С. П. Есениной. Пусть такие сборники с работами научного, юридического и исторического характера о гибели поэта будут издаваться и впредь, до тех пор, пока правда о его убийстве не будет признана официально.
Добавить комментарий
Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.
Комментарии