Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

МАТВЕЕВ Георгий. Незабываемая встреча с Есениным

29.11.2005 21:00  |   | 

Рейтинг:   / 1

Георгий МАТВЕЕВ

НЕЗАБЫВАЕМАЯ ВСТРЕЧА…

«Поэты, мы только обломки
некогда цельного Бога»

Гавриил Эльф (Матвеев)

Стихи Есенина, отпечатанные на пишущей машинке, передавались из рук в руки, переписывались и звучали из уст любителей поэзии, но в печати мне как-то не встречались.
Первое время я жил у моего брата Венедикта Марта, автора нескольких поэтических сборников. Он хорошо знал писательский мир, встречался с Есениным и Мариенгофом.
Я основательно надоедал Венедикту, чтобы он познакомил меня с Есениным. И вот летом 1925 года произошла долгожданная и все же для меня неожиданная встреча. Мы с Венедиктом шли по Маросейке, по небу плыла луна. К нам навстречу шел легкой походкой человек в шляпе, в дымчатом костюме.
— Сергей? — удивленно воскликнул Венедикт.
Есенин поздоровался и поинтересовался:
— Что-то тебя давно не видно, Март?
— Был в Киеве, в творческой командировке.
Венедикт представил меня Есенину.
— Поклонник твоего таланта.
Есенин сжал мою руку, и я почувствовал, что рука у него крепкая.
— Сергей, — просто назвал себя.
— Георгий.
— Матрогон? — спросил, оглядывая мою форму.
— Дальневосточный — уточнил я.
— Такую встречу придется отметить. Но вечером дивным, вечером лунным все магазины закрыты…
Выручил Венедикт:
— Выход есть.
И он указал на подвальное помещение.
Есенин шел впереди нас, постучался в дверь. Ветхая старуха вынесла бутылку с содержимым домашнего изготовления. Вскоре мы сидели в сквере, оживленно беседуя.
— Закусим мануфактурой, — проговорил Есенин.
— Вернее рукавом, — подтвердил Венедикт.
— Что вам нравится у современных поэтов? — спросил меня Есенин.
— Конечно, лирика Есенина.
— Что вы знаете из моих стихов?
Я, глядя на луну, по ассоциации стал читать:
— «А когда светит месяц…»
— Вы пишете? — поинтересовался Есенин.
— Да, — ответил я — пишу, но очень мало.
— Прочитайте что-нибудь из своих стихов.
Читал я из своего партизанского цикла:

— Ура! Бешеный бег.
Гоп. Гоп. Гоп.
Кому-то в лоб — гроб.
Садил пулемет по цепи…
Третий, четвертый пал.
Все реже огня интервал
Солнце надвинуло кепи
Иссиня-черных туч,
Воздух пылен и жгуч…

Есенин удивленно взглянул на меня и произнес:
— Динамичные стихи.
Он заинтересованно слушал мой рассказ о жизни на море, о партизанских буднях, о Руси пшеничной в стихах Константина Рослого.
Наша беседа прервалась: с шумной компанией подошел Мариенгоф в толстовке с белым бантом на шее:
— Сергей, — безапелляционно сказал он, — пойдем с нами.
Я категорически запротестовал и обратился к Венедикту:
— Ты бери за одну полу пиджака, а я за другую, и Сергея не пустим!
— Вот как? — усмехнулся Мариенгоф. Послышался голос одного из сопровождающих:
— Это безобразие!
Я, в свою очередь, вспылил:
— Давай кончать базар!
Снял ремень и по морскому обычаю намотал на руку, взмахнул пряжкой и с возгласом «полундра» нашел на «вы». В стойку боксера встал Венедикт.
— Ну, коль «полундра», — проговорил опасливо Мариенгоф, — надо уходить.
Конфликт благополучно разрешился. Сергей весело расхохотался и протянул мне руку:
— Поздравляю победителя!
И вдруг, спохватившись, сказал:
— А ведь мне сегодня выступать со стихами… Мать честная…
Мы шли по залитой луною улицам, мелькали редкие прохожие. До слуха доносилось цоканье копыт. Извозчики исчезали в переулках. Вскоре мы были в Доме печати. Поэта здесь уже ждали. Читал стихи Жаров и часто взмахивал руками, как будто намеревался взлететь.
За ним выступал Безыменский — оба комсомольские поэты. Порывисто вышел на сцену Кирсанов, и прежде чем начать читать стихи, снял плащ и демонстративно закинул в угол эстрады.
Есенин выступил последним.
Прошелестело в зале:
— «Скоро, скоро часы деревянные
Прохрипят мой двенадцатый час…»
Зал примолк. Впечатление было слишком сильным. Затем Есенин прочитал стихотворения «Корова», «Песнь о собаке» — они были созвучны по настроению, чувствовалось, что поэт сам потрясен — над бровью у него выступил пот.
После выступления Есенина мы пошли в ресторан, и пока заняли в глубине ресторана столик, все присутствующие устремили взгляды на Есенина. У стола образовалась очередь, люди в руках держали чистые листки, блокноты, просили написать что-нибудь на память.
Есенин спрашивал имя, взглядывал на потолок, писал экспромтом и никого не обошел четверостишием, за исключением меня. И сейчас, когда пишу воспоминания, ругаю себя, зачем я не догадался взять автограф?.. И зачем я вообще все это пишу? Казалось бы, самая обыкновенная встреча, каких у Есенина было немало, но для меня она памятна уже тем, что в ней открылась мне его живая, доверчивая и открытая натура. Тогда меня поразили простота обращения и скромность великого поэта.
После посещения ресторана, слегка возбужденные от вина, мы остановились на каком-то бульваре, где я померился силой с Венедиктом. Поборолись — и я стал победителем. Есенин тоже изъявил желание побороться. Его не постигла участь Венедикта. Боролись немного. Есенин не поддавался, да и я не стремился побороть его.
Мы снова читали стихи, свои и не свои, и только перед рассветом расстались. И я больше Есенина не встречал.
Узнав позднее о гибели Есенина, я посвятил ему грустные стихи:

У полыни, взяв горечь бездонную,
Под окном ее льет гармоника,
И песнь тобою вспоенную
Доживает клен у подоконника.

Позже я встречался с Николаем Клюевым, сыгравшим большую роль в поэтическом становлении Есенина.
Клюев скучал о Сергее Есенине и порой жаловался на одиночество в этом мире. И только ли Клюеву в те годы не хватало Сергея Есенина…

СЛАВНЫЕ ОТЕЧЕСТВА СЫНЫ

   Удивительная жизнь. Удивительны судьбы людей. Время мчит с бешеной скоростью, и кажется порой — нет возврата ему. Но это только так кажется. Прошлое всегда с нами, оно рядом — стоит только его позвать…
   К нам в редакцию пришел человек с удивительной судьбой. Родился он в 1916 году, в крестьянской семье, в деревне Новоселки Тульской губернии. Семья в начале тридцатых была раскулачена, потому что на шестерых детей-сирот имела слишком большое хозяйство: одну корову и семь овец. Пришлось все бросить и бежать куда глаза глядят от человека в кожаной куртке с наганом, ибо за протест и неповиновение властям могли упрятать за решетку и ребятню…
   В 1932 году Ефим Афанасьев заканчивает Тульское железнодорожное ФЗУ, переезжает в столицу, работает слесарем, живописцем. Прошел пять фронтов, инвалид войны. Потеряв жену, растил двоих сыновей, оба получили высшее образование. А по ночам писал на кухне стихи и рассказы, очерки и заметки. На его слова написаны песни. Есть и публикации в газетах и журналах.
   Мы, сотрудники редакции, сразу узнаем его голос по телефону: «Звонит дедушка Афанасьев». Он интересуется судьбой очерка о своем друге Матвееве Георгии Николаевиче, представителе славного рода, давшего миру много талантливых людей: Новелла Матвеева, Иван Елагин (племянник Георгия Николаевича)…
   …Прошлое всегда рядом. Георгий Николаевич рассказывает своему приятелю Ефиму о предках, о родне, о своей удивительной встрече с Сергеем Есениным — и время оживает. Прочтите этот рассказ, эти воспоминания о судьбах русских людей, которые Верой и Правдой служили Отечеству.

Ефим АФАНАСЬЕВ

МАТВЕЕВ ИЗ РОДА МАТВЕЕВЫХ…

   Многим любителям поэзии знакомо имя поэта Ивана Елагина, человека незаурядного, человека трагической судьбы, волею обстоятельств оказавшегося после второй мировой войны в Соединенных Штатах, где и окончились его земные дни.
   Настоящая фамилия Ивана Венедиктовича — Матвеев. На его родине, в России, в тихом подмосковном поселке, живет и здравствует дядя поэта — Георгий Николаевич Матвеев, мой старый добрый знакомый, ровесник века.
   Участник партизанского движения на Дальнем Востоке в 20-е годы, ветеран Великой Отечественной войны, он, несмотря на свой возраст, обладает прекрасной памятью, отлично знает свою родословную, гордится ею. Много незаурядных людей явил миру род Матвеевых. Прадед Георгия Николаевича, Матвей Матвеев, был военным, служил Верой и Правдой своему Отечеству. В 1825 году за связь с декабристами был разжалован в солдаты и выслан на Кавказ, где и погиб. Жена его, последовавшая в ссылку за мужем, тоже скончалась в ссылке.
   Долгие часы провел я в доме Георгия Николаевича, слушая и записывая его рассказы, мысленно переносясь в далекое прошлое.
   Начало творческой династии Матвеевых положил Петр Матвеевич, прадед поэта Ивана Елагина. Среди его потомков были писатели, библиографы, краеведы, японоведы… Вот и мой друг, Георгий Николаевич, еще в двадцатые годы писал стихи и рассказы, печатался в газетах и журналах, был лично знаком с Александром Фадеевым, Сергеем Есениным, Николаем Асеевым, Новиковым-Прибоем и др.
   Сам же Петр Матвеев увлекался прозой. Был военным фельдшером на флоте, потом служил при русском консульстве в Японии. Там-то и родился будущий отец Георгия Николаевича — Николай Петрович Матвеев (литературный псевдоним — Амурский).
После возвращения семьи из Японии Николай работал во Владивостоке на судостроительном заводе. К тому времени у него уже было 12 сыновей, три дочери и еще трое приемных детей-сирот. Купил небольшой печатный станок и дом на Алибасовской, где выпускал газету «Приморский край» и журнал «Природа и люди Дальнего Востока».
   Таким образом и дети приучались к труду, в том числе и литературному. Особенно способности проявились у Зотика Николаевича, который стал крупным ученым-краеведом, японоведом, заведовал библиотекой Восточного института, работал директором филиала Академии наук СССР. Он является автором более ста научных трудов. Дело отца продолжила дочь Татьяна, ставшая известным краеведом. Сын Петр выпустил книжицу афоризмов. Стал писателем и его сын Лев. Увлеклась стихами и Татьяна Николаевна (в замужестве Евтушенко). Ее сын Валерий — поэт и публицист. Его дочь Елена также пишет стихи.
   А кто не знаком с творчеством Новеллы Николаевны Матвеевой? Да, да, она тоже из рода Матвеевых. Ее отец, Николай Николаевич, в свое время даже выпустил собственный сборник стихотворений.
   Необходимо упомянуть и Гавриила Николаевича, писавшего под псевдонимом Эльф. Издавал он свои стихи в отцовской типографии. Его хорошо знали читатели всего Приморского края. Стихи печатались в периодике Владивостока и Иркутска… Много довелось пережить Гавриилу Николаевичу, был репрессирован и погиб в сталинской мясорубке…
   Его сестра, Зоя Николаевна, все свои молодые годы также провела на каторге. И только за то, что в 1919 году сопровождала в качестве переводчика бывшую владелицу частной гимназии Марию Сибирцеву во время ее посещения японского военного штаба, с тем чтобы вызволить из-под стражи Сергея Лазо и сына Всеволода Сибирцева…
   Не дали власти спокойно пожить и отцу Ивана Елагина Венедикту Николаевичу, публиковавшемуся под псевдонимом Март. Он также издавал свои стихи в отцовской типографии, где всего у него вышло 16 поэтических сборников. Книгу стихотворений и книгу рассказов выпустил и известный книгоиздатель Сытин, с которым Венедикт познакомился в Москве. Вероятно, в то же время в типографии Сытина он познакомился и с Есениным.
   Венедикт Николаевич 12 октября 1937 года был приговорен к высшей мере наказания. Об этом мне удалось узнать после долгих поисков в архивах госбезопасности Москвы и Киева.
   12 мая 1989 года поэта реабилитировали.
   Георгий Николаевич считает своего брата высокоодаренным человеком. Следует добавить, что, помимо творчества поэтического, он увлекался и публицистикой, работал редактором журналов «Глашатай» и «Великий океан» (1917—1920 годы).
   Дом отца Венедикта и Георгия, Николая Петровича Матвеева, всегда отличался гостеприимством. Здесь в свое время находили убежище и политзаключенные, бежавшие с Сахалина, и партизаны Приморья…
   Георгий Николаевич, вспоминая те далекие дни, сказал мне:
   Все исторически вроде бы правильно: мужики-дальневосточники воевали с колчаковцами и с японцами, за Советскую власть. И вдруг на тебе — стряпают темные дела. Мой отец, чувствуя, что над семьей нависает угроза, вместе с женой, Марией Даниловной (урожденной Поповой; ее отец — егерь-охотник — сопровождал будущего императора Николая Александровича во время охоты в предместьях Владивостока), уезжает в Японию. К Матвеевым там относились доброжелательно. Но из России приходили вести одна тревожнее другой. Вместе с группой видных историков-японоведов арестован Зотик. По ложным доносам — Петр. Георгий Николаевич помнит, что он обладал недюжинной силой — на руках поднимался на пятый этаж. Выступал против бесчеловечности системы, жестокости сталинского режима. И, несмотря на то, что из Владивостока переехал в Подмосковье, его нашли и арестовали…
   Дошла очередь и до Венедикта. Причина «веская» — ведь он с женой и маленьким сыном Иваном несколько лет проживал в Харбине. В 1925 году перебрались в Подмосковье, на станцию Томилино, где временно поселились на даче поэта Фофанова (туда вскоре переехал и Георгий Николаевич).
   В 1929 году отца арестовывают и высылают в Саратов, а одиннадцатилетний Ванюша становится, по существу, сиротой. Его часто можно было видеть на Сухаревской толкучке, где он выпрашивал кусочек хлеба.
   А когда, вернувшись из ссыпки, семья переезжает в Киев, то и там ей не дают спокойно жить. Венедикта арестовывают как «врага народа».
   Хочу сказать о своем любимом брате, — замечает Георгий Николаевич, — Он не только дал жизнь будущему выдающемуся поэту, но и передал ему литературные способности, искру Божию. Так что Иван Елагин взращен не на американских харчах, а на нашей российской ниве. Как и все поэты, он писал гражданские стихи, любил безгранично свою родину. Но судьба распорядилась по-своему — во время оккупации его вместе с другими жителями Киева вывезли в Германию. Освободили в конце войны американские солдаты. Так он оказался на чужбине. Сын «врага народа» не знал, что никогда уже не увидит своей России и родного Владивостока. Он очутился в Америке, по стечению обстоятельств в той самой Америке, откуда родом была его прапрабабушка — алеутка индеанского происхождения…
   На чужбине Ивану пришлось много и упорно трудиться, чтобы достичь воплощения своей мечты — достичь поэтических высот. От чернорабочего до профессора русской литературы в Питсбургском университете, автора шести поэтических сборников, — таков итог его жизни, его дел. Умер Иван Венедиктович в 1987 году, не дожив одного года до своего семидесятилетия, не дожив до того времени, когда бы он смог вернуться на Родину. В США осталась его семья. Нам с Георгием Николаевичем все еще никак не удается наладить с нею связь. А с самим Иваном Елагиным-Матвеевым связь уже давно налажена; его стихи — крик его души, его честь, его совесть — всегда с нами. Нет, он не покидал России. Послушайте, как звучат его стихи, написанные им в год черной беды над нами:

Вот он, великий взрыв,
Недра земли раскрыв,
Сколько людей угробил?
Братский погост — Чернобыль…

   И сегодня, в год столетия со дня рождения великого русского поэта Сергея Есенина, вместе с нами поэт Иван Елагин, его отец, поэт Венедикт Март, который лично знал Есенина, ныне здравствующий поэт Георгий Матвеев и все славные представители рода Матвеевых, одного из многих, на которых держалась и держится Россия.

Журнал «Россияне», № 9-10, 1995.

• < Назад
• Вперёд >