Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58878612
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
22192
49490
201579
56530344
932434
1020655

Сегодня: Март 29, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

МЕКШ Э. Евгений Шкляр о Сергее Есенине

PostDateIcon 04.07.2013 08:52  |  Печать
Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 
Просмотров: 7236

Эдуард Мекш

ЕВГЕНИЙ ШКЛЯР О СЕРГЕЕ ЕСЕНИНЕ

    30 декабря 1925 г. популярная русская газета в Латвии «Сегодня» опубликовала скорбную статью «Самоубийство поэта Есенина», подписанную «М. Г-н», три лирические миниатюры поэта («Слышишь, мчатся сани…», «Сочинитель бедный, это ты ли?..», «Голубая кофта. Синие глаза…») и стихотворение Евгения Шкляра «Сергей Есенин».
    Криптоним «М. Г-н» принадлежит Максиму Ипполитовичу Ганфману (1872-1934) — главному редактору газеты «Сегодня»1, стихотворное же посвящение было написано известным в Балтии в 1920-1930-е годы русским поэтом, переводчиком, критиком Евгением Львовичем Шкляром (1893-1941), который не только хорошо знал стихи Сергея Есенина, но и лично видел поэта в 1922 и, возможно, в 1923 гг. в Берлине.
    Евгений ШклярЕ. Л. Шкляр — профессиональный литератор; творческая судьба его переплелась с литовской поэзией в независимой Литве, где он в начале 1920-х годов публиковал свои стихи в газетах «Эхо», «Вольная Литва», журнале «Зеркало». Позднее с 1928 г. по 1938 г. (с перерывами) Шкляр редактировал в Каунасе международный «Балтийский альманах». Одновременно он был издателем и редактором газет «Наше эхо» (1929-1931), «Литовский курьер» (1932-1933), «Литовский вестник» (1935-1939), широко печатался в рижской и таллиннской периодике («Народная мысль», «Сегодня», «Наш огонек», «Для вас», «Вести дня»). Большую часть своей жизни (с 1920 г.) он прожил в Литве (в Каунасе) и в Латвии (в Риге), но его хорошо знала русская эмигрантская диаспора и в Берлине, и в Париже. Первая его книга стихов «Кипарисы» вышла в Каунасе в начале 1922 г. Три последующие книги («Караван», «Огни на вершинах» и «Вечерняя степь») вышли в свет в Берлине в 1923 г. Через два года, в 1925-м, в Риге Шкляр публикует свою пятую книгу «Посох». В 1927 г. в Париже он издает свою шестую книгу «Летува золотое имя». В 1929 г. в Риге появляется отдельным изданием поэма Шкляра «Илья, Гаон Виленский», а в 1935 г., тоже в Риге, издана его последняя книга «Poeta in aeternum».
    Шкляр хорошо знал современную ему балтийскую поэзию, он переводил стихотворения многих знакомых ему литовских (также и латышских) поэтов и некоторых прозаиков, оставаясь при этом и оригинальным автором, основательно знакомым с текущей русской литературой, как в эмигрантской среде, так и в советской России, особенно привязан он был к Бальмонту, с которым переписывался с 1921 года (подробнее см.: Лавринец, 1999: 110-119). Посвященное гибели Есенина стихотворение Шкляра, в отличие от других его текстов, публиковавшихся, как правило, на страницах периодики и затем включавшихся в его сборники, не вошло ни в одну из его книг стихов и, насколько известно, ни разу не перепечатывалось и, вероятно, поэтому не привлекало внимания исследователей. Однако это было не первое обращения Шкляра к личности и творчеству русского поэта.
    26 и 29 июля 1923 г. в каунасской газете «Эхо» был опубликован небольшой цикл очерков Шкляра «Литературный Берлин (Заметки и впечатления)». Цикл включал восемь миниатюр. В самом начале цикла Шкляр заявлял: «В Берлине теперь находится свыше 800 русских писателей и журналистов — цвет российской пишущей братии». Из 800 литературных имен он упоминает тридцать две фамилии русских литераторов и их издателей. В первом очерке Шкляр выделил «крупные величины» и перечислил их. Это — Максим Горький, Андрей Белый, Василий Немирович-Данченко, Семен Юшкевич, Алексей Ремизов, Тэффи, профессор Юлий Айхенвальд, Александр Амфитеатров, Александр Куприн, Аркадий Аверченко. Последующие очерки более монографические и посвящены отдельным лицам: второй очерк говорит о Немировиче-Данченко, третий — об Андрее Белом, четвертый — об Алексее Толстом, пятый — об Игоре Северянине, Кусикове, Есенине, в шестом речь идет об Илье Эренбурге, в седьмом — о Николае Никитине и «серапионах», в восьмом — о берлинских издателях. В силу заданной жанровости («заметки»), текст Шкляра не содержит развернутых описаний, однако надо отметить его наблюдательную зоркость, отразившуюся в метких характеристиках, зачастую, правда, внешнего типа. Это, в основном, относится к писателям, прибывшим из советской России, таким, как Андрей Белый, Владимир Маяковский, Николай Никитин, Кусиков и Есенин. Так, Маяковский назван Шкляром «звездой десятой величины», Есенин охарактеризован «не столько талантливым, сколько крикуном».
    Сергей Есенин был в Берлине с 11 мая по 4 июля 1922 г. и с 16 февраля по 10 апреля 1923 г. По собственному свидетельству Шкляра в статье, написанной несколько лет спустя в связи с самоубийством Маяковского, ему довелось присутствовать на выступлении Есенина в берлинском «Доме искусства» 12 мая 1922 г.2 Шкляр описывает этот скандальный вечер следующим образом:

«[…] в 1922 году мне довелось в Берлине слушать чтение Сергея Есенина, быть на том знаменит[ом] скандальном вечере, где Есенин и Кусиков впервые выступали перед берлинской эмигрантской и советской публикой в своем репертуаре «со словами». «Слова» были настолько особенные, что ни одна типография не могла бы их напечатать, а кроме того, часть публики, в частности, дамы, сконфуженные и близкие к обмороку, должны были спешно эвакуироваться из зала.
Когда раздались крики: «подлецы, негодяи!» и т[ому] подобные лестные эпитеты, Есенин встал в позу, приложил ко рту два пальца и пронзительно свистнул на весь зал. А сзади стали покрикивать: «Валяй, со словами!» И Есенин продолжал свое чтение.
И несмотря на кабацкую заборную ругань у Есенина чувствовалась необычайная простота, полное отсутствие надуманности…» (Шкляр: 1930).

    Шкляр говорит, что вечер оказался скандальным потому, что был «со словами». Это не совсем так. На самом деле, как об этом пишут многие очевидцы, в частности, Глеб Алексеев, вечер стал скандальным из-за того, что в толпе

«[…] кто-то в прорвавшемся азарте крикнул: «Интернационал», — пять хриплых голосов неверно ухватили напев, и тогда свистки рванулись… […] И вот я видел, как он (Есенин. — Э. М.) победил.
— Не понимаю, — сказал он громко, — чего они свистят… Вся Россия такая. А нас…
Он вскочил на стул.
— Не застращаете! Сам умею свистеть в четыре пальца…
И толпа подалась, еще захлопали, у вешалки столпились недовольные, но Есенин уже успокоился…» (Алексеев 1993: 181)

    Шкляр, как видим, заметил скандальную сторону поэтического вечера Есенина, но объяснил ее в традициях эмигрантского отношения к поэту. В 1923 г. он также мог видеть поэта, когда приезжал в Берлин по делам выпуска своего третьего поэтического сборника: в январе 1923 г. вышла книги «Караван», после чего в газете «Эхо» в конце январе, в феврале и в самом начале марта, помимо стихотворений, появилось несколько театральных заметок под прозрачными криптонимами «Е. Ш - р» и «Е. Ш.», свидетельствующих о пребывании автора в Каунасе, со второй же половины марта участие Шкляра в газете прерывается, сводясь к публикациям стихотворений 31 марта, 2 и 9 апреля, 21 мая, а в конце мая 1923 г. в Берлине вышла книга стихов «Огни на вершинах». В июне того же года в газете «Руль» появилась небольшая рецензия на эту книгу Шкляра, в которой рецензент, скрывшийся за литерой «О.», отмечает ее подражательный характер, причем усматривает подражание именно Есенину и, еще точнее, — «Есенину первого периода». Все это говорит о том, что, как ни скрывал Шкляр у себя есенинскую традицию, она все же проявлялась в его творчестве, хотя в заметках своих он называл Есенина «крикуном», а не поэтом. Об этом можно прочитать в пятой миниатюре «Литературного Берлина» (процитируем заметку полностью):

«В прошлом очерке нам пришлось коснуться писательского Берлина в его значительной, прославленной годами и опытом, части… Но появляются новые, уже обратившие на себя внимание, имена — иные по способности, другие как герои скандала.
Из корифеев футуризма — Игорь Северянин стал сменовеховцем и удостаивается чести бывать на Бойтштрассе — в «Накануне». Лидеры имажинизма, — пресловутые «черкесы», Сергей Есенин, не столько талантливый, сколько крикун, и неунывающий А. Кусиков, принципиальный буян, — оба тратят большие деньги, занимаются частыми путешествиями Берлин-Париж-Нью-Йорк и обратно.
Откуда у них берутся деньги — никому неведомо, — известно лишь, что у Есенина состояние его супруги, Айседоры Дункан, приходит к концу, Кусиков же промышляет неведомо чем и часто бьет стекла в ресторанах».

    Есенин в пятой «заметке» Шкляра представлен, вместе с А. Б. Кусиковым (1896-1977), как «пресловутый черкес». Это — аллюзивная цитата стихотворных строк Кусикова: «Про меня говорят, что я сволочь. / Что я хитрый и злой черкес…» (Эренбург 1990: 395). К тому же он не столько «талантливый» поэт, сколько «герой скандала», тратящий «большие деньги» и занимающийся «частыми путешествиями». Аналогичную мысль высказывал и журналист А. Яблоновский (Снадзский): «С именем Есенина как-то само собой связывается представление о нестерпимом скандале» (Яблоновский 1993: 53). Если Шкляр, возможно, и видел Есенина в Берлине в 1923 г., после возвращения поэта из Нью-Йорка и Парижа, то информация его все же строится на слухах о «браке по расчету» с Айседорой Дункан3 и ресторанных скандалах. И оценка Шкляром Есенина тоже скорее заемная, чем своя, ибо о том, что Есенин «не столько талантливый, сколько…», писали и И. Бунин, и З. Гиппиус, и Д. Святополк-Мирский.
    В 1925 г. отношение Шкляра к Есенину меняется. Этому, во многом, будут содействовать изданные в Берлине книги поэта: в 1922 г. — отдельное издание «Пугачева» и тома «Собрания стихов и поэм», подготовленные издательством З. И. Гржебина, в 1923 г. — сборника «Стихи скандалиста». Все названные книги достаточно полно представляли творчество поэта от его ранних произведений до творений 1922-1923 гг. (см.: Юсов, 1994: 39-42)
    О хорошем знании Шкляром поэзии Есенина свидетельствуют как весь текст его стихотворения «Сергей Есенин», опубликованный в «Сегодня», так и предваряющий стихи эпиграф:

Все познать, ничего не взять —
В этот мир пришел поэт
                              С. Есенин

    Процитированные Шкляром строки взяты из маленькой поэмы Есенина «Кобыльи корабли» (1919). Шкляр, очевидно, цитирует их по памяти, и вторая строка у него получилась метатезной: у Есенина в анакрузе стоит глагол — «Пришел в этот мир поэт…». Строки, приведенные Шкляром в качестве эпиграфа, свидетельствуют, что он знал гржебинское издание Есенина, в котором «Кобыльи корабли» были опубликованы в одноименном разделе. Знал Шкляр и другие берлинские издания Есенина, о чем свидетельствуют аллюзивные цитаты уже в самом тексте стихотворения «Сергей Есенин». Но прежде, чем говорить о есенинских цитатах, познакомимся с самим текстом стихотворения Евгения Шкляра «Сергей Есенин»:

Это ты ли, Сережа Есенин, —
Буйный хмель в золотой голове,
Подружившийся с ветром осенним
Там, в далекой, «кабацкой» Москве?..
Это ты ли, веселый и грубый,
Балагур и нежнейший поэт,
Спел свой страшный последний сонет?..
И с дрожащей петлей наготове,
С ослабевшей, усталой душой.
Исходящей слезами и кровью,
Отошел — одинокий, чужой?..
Но созвучному сердцу поэта
Ты по-прежнему близок и мил.
Ибо верил ты в Солнце и лето,
Ибо Русь ты безумно любил!..
И во власти слепого дурмана,
Веря в алый и призрачный дым,
Ты рыдал по забытым крестьянам,
По просторам и травам степным!..

    Одна из есенинских цитат связана с обозначением Москвы как «кабацкой» (в сборнике «Стихи скандалиста» так назван цикл, состоящий из четырех стихотворений: «Да! Теперь решено! Без возврата…», «Снова пьют здесь, дерутся и плачут…», «Сыпь гармоника! Скука, скука...», «Пой же пой! На проклятой гитаре…»), другая цитата явно ориентирована на поэму «Пугачев» (допустимо предположение, что Шкляр не только читал эту поэму Есенина, но и слышал чтение фрагментов ее самим поэтом). Шкляровский «кистень душегуба» ориентирован на Хлопушу, на следующие его слова в есенинском тексте: «Был я каторжник и арестант, / Был убийца и фальшивомонетчик». Имеется в стихотворении Шкляра и явный есенинский образ — «золотая голова». В целом же, стихотворение Шкляра, посвященное Есенину, продолжает поиски ответа на непонятную ранее (в 1923 г.) дилемму: что преобладало в поэте — хулиганство («не столько талантливый, сколько крикун») или же поэтическая одаренность («нежнейший поэт»). Насколько сам Шкляр стал близок Есенину — трудно сказать, но наименование поэта «Сережей» говорит о дружественности и расположенности к нему.
    Образ Есенина у Шкляра не одинарный, он строится на антиномиях: «буйный хмель в золотой голове», «веселый и грубый», «балагур и нежнейший поэт», «с ослабевшей, усталой душой». И творчество его понимается Шкляром тоже как не лишенное противоречий, воспевающее «кистень душегуба» «в далекой, «кабацкой» Москве» и рыдающее «по забытым крестьянам».
    В целом же, все стихотворение Шкляра созвучно статье М. Ганфмана, который в самом начале публикации сообщал подробности самоубийства поэта: «Запершись в номере, Есенин перерезал себе вены обеих рук, исписал своей кровью записку, добрался до трубы отопления и на веревке повесился.
    Согласно советскому сообщению, содержание записки разобрать не удалось»4. Что это была не «записка», а стихотворение «До свиданья, друг мой, до свиданья…», этого не знал ни главный редактор «Сегодня», ни его сотрудники. Шкляр же предположил, что это могло быть поэтическое произведение, и Есенин в «Англетере» «спел свой страшный последний сонет». Но, так же, как и большинство людей, Шкляр исходил из версии о самоубийстве, отсюда в его произведении возникает образ «дрожащей веревки».
    В стихотворении Шкляра видна и попытка объяснения гибели поэта: Есенин, как предполагал Шкляр, погиб одиноким изгоем советской реальности, а его стихи свидетельствуют о глубокой разочарованности в революции:

И во власти слепого дурмана,
Веря в алый и призрачный дым,
Ты рыдал по забытым крестьянам,
По просторам и травам степным!..

    В стихотворении Шкляра можно усмотреть и пушкинский парафраз:

Но созвучному сердцу поэта
Ты по-прежнему близок и мил…

    В данном случае Шкляр, возможно, ориентировался на известную мысль Пушкина:

И славен буду я, доколь в подлунном мире
Жив будет хоть один пиит.

    Т. е., память о поэте сохраняют не читатели, а собратья по перу. И пока будут жить поэты, сохранится память и о Пушкине, и о Есенине, и о других ревнителях поэтического слова.
 
ПРИМЕЧАНИЯ
1. О важнейшей русской газете в Латвии в 1920-30-е годы см.: Абызов, 1992: 206-207.
2. Приношу искреннюю благодарность Павлу Лавринцу, указавшему мне на мемуарную статью Шкляра о Маяковском, в которой говорится об этом вечере Есенина в Берлине.
3. Разговор об отношениях С. Есенина с американской танцовщицей вышел на первое место в зарубежной журналистике, в том числе и в балтийский; см.: Яблоновский, 1923.
4. Статья редактора газеты «Сегодня» М. Ганфмана «Самоубийство поэта Есенина» полностью перепечатана Михаилом Богустовым в альманахе «Лукоморье» (Рига, 1995, вып. 1, с. 127).
 
ЛИТЕРАТУРА
1. Абызов Ю. 1992: «Газета "Сегодня"», in «Звезда» № 5-6, с. 206-207.
2. Алексеев Глеб 1993: «Сергей Есенин. Живые встречи», in «Русское зарубежье о Есенине.: в 2 тт.», т. 1: «Воспоминания, эссе, очерки, рецензии, статьи», сост., коммент. Н. И. Шубниковой-Гусевой, Москва: Инкон, с. 177-182.
3. Лавринец Павел 1999: «Русская литература Литвы (ХIХ - первая половина ХХ века): Учебно-методическое пособие», Вильнюс: Вильнюсский университет.
4. О. 1923: «Евгений Шкляр. "Огни на вершинах". И-во Отто Кирхнер. Берлин, 1923 г.», in «Руль» № 773, 17 (4) июня.
5. Шкляр Евгений 1923: «Литературный Берлин (Заметки и впечатления)», in «Эхо» №№ 197 (876), 200 (873), 26 и 29 июля.
6. Шкляр Евгений 1925: «Сергей Есенин», in «Сегодня» № 293, 30 декабря.
7. Шкляр Евгений 1930: «"Ненужный даже, должен жить!" (Несколько слов о Маяковском)», in «Наше эхо» № 336, 19 апреля.
8. Эренбург И. Г.: 1990: «Люди, годы, жизнь», т. 1, Москва: Советский писатель.
9. Юсов Н. Г. 1992: «Прижизненные издания С. А. Есенина», Москва: Златоцвет.
10. Яблоновский А. 1923: «Морганатический супруг», in «Сегодня» № 53, 13 марта.
11. Яблоновский А. 1993: «Есенин», in «Русское зарубежье о Есенине: в 2 тт.», т. 2: «Эссе, очерки, рецензии, статьи», сост., коммент. Н. И. Шубниковой-Гусевой, Москва: Инкон, с. 52-54.
 
Эдуард Мекш (Даугавпилсский университет), 2002-2003.
Опубликовано: Литература. Научные труды = Literatūra. Mokslo darbai. Т. 44 (2): Rusistica Vilnensis, 2003, с. 109-114.

Русские творческие ресурсы Балтии, 2000-2003.


 

Павел Лавринец

Сергей Есенин и Евгений Шкляр

      Творчество Сергея Есенина и рецепция есенинской поэзии, рефлексы есенинского слова и самой личности поэта стихах и прозе, в откликах и воспоминаниях современников и тех, кто приходил в литературу позднее, составляли важную часть многолетней научной работы Э. Б. Мекша. Другое направление деятельности ученого, особенно значительное в последние полтора десятилетия, составили статьи о русской литературе и периодической печати Латвии в межвоенный период. На пересечении этих двух больших исследовательских программ появилась статьи об откликах на смерть Есенина в печати латвийской (Мекш 1995) и двинской (Мекш 2002). В этих работах, среди прочего, приводилось стихотворение Евгения Шкляра «Сергей Есенин», опубликованное в рижской газете «Сегодня» 30 декабря 1925 г. вместе с тремя стихотворениями Есенина («Слышишь, мчатся сани…», «Сочинитель бедный, это ты ли?..», «Голубая кофта. Синие глаза…») и подписанной криптонимом «М. Г–н» статьей М. И. Ганфмана «Самоубийство поэта Есенина». Ганфман был известным еще с довоенной поры публицистом, главным редактором и политическим руководителем «Сегодня», роль которого в газете трудно переоценить (Флейшман, Абызов, Равдин 1997: 52–57, 63–64). Журналист и плодовитый стихотворец Шкляр обосновался в Каунасе в 1920 г., работал в Берлине, Риге, Париже и вновь в Каунасе, был редактором целого ряда периодических изданий и основным переводчиком литовской поэзии в межвоенные годы. Помимо множества стихотворений в периодике, он выпустил семь сборников стихотворений на русском языке, книгу стихов в переводах на литовский язык и отдельно изданную поэму.
      В продолжение намеченной темы позднее был представлен подробный разбор стихотворного отклика Шкляра на смерть «балагура и нежнейшего поэта», неодобрительный отзыв о Есенине («не столько талантливый, сколько крикун», тратящий «большие деньги» и занимающийся «частыми путешествиями Берлин — Париж — Нью-Йорк и обратно») в небольшом цикле очерков «Литературный Берлин (Заметки и впечатления)» (1923) и фрагмент о Есенине в статье к смерти Маяковского (1930). Фрагмент, свидетельствуя о присутствии Шкляра на выступлении Есенина в берлинском «Доме искусства» 12 мая 1922 г., противопоставлял «жрецу футуризма» того, у кого «чувствовалась необычайная простота, полное отсутствие надуманности». С Есениным, пребывавшем в столице Германии с 16 февраля по 10 апреля 1923 г., Шкляр мог видеться, когда приезжал в Берлин по делам выпуска своего третьего поэтического сборника «Огни на вершинах» (вышла в конце мая). Рецензент газеты «Руль» отметил эпигонский характер стихов Шкляра, усмотрев в них подражание «Есенину первого периода». В стихах Шкляра действительно обнаруживается есенинская традиция; о его достаточном знакомстве с поэзией Есенина говорят эпиграф из «Кобыльих кораблей» и аллюзивные цитаты в тексте стихотворения «Сергей Есенин» (Мекш 2003).
      Материалы межвоенных литовских повременных изданий на русском языке позволяют дополнить собранные Э. Б. Мекшем сведения и продолжить его наблюдения. Строки «Но созвучному сердцу поэта / Ты по-прежнему близок и мил» и наименование поэта «Сережей» в стихотворении на смерть Есенина декларируют близость его поэзии Шкляру, говорят «о дружественности и расположенности к нему» (Мекш 2003: 113). Это, по-видимому, с годами становившееся все более глубоким и определенным отношение к Есенину эксплицитно выражено в отклике Шкляра на выступление В. И. Качалова в Летнем театре городского сада в Каунасе в августе 1932 г. Шкляр, помимо отрывка из «Смерти Ивана Грозного» А. К. Толстого и монолога Анатэмы из трагедии Л. Н. Андреева, особо выделил исполнение стихов Есенина:

      Простые и напевные стихи первого крестьянского поэта Сергея Есенина нашли в Качалове изумительного и величайш. толкователя. Если Есенин отразил в них всю чистую и нежную свою душу, то Качалов дал этой душе драгоценную оправу, создав этим своеобразный культ Есенина, крестьянского сына.
      Видно, что Качалов полюбил скромного крестьянского сына Сережу, близкого и пишущему эти строки — и памятник ему воздвиг нерукотворный в виде гениальной читки есениновских стихов.
(Шкляр 1932).

      Выяснить, какие именно стихотворения Есенина исполнял Качалов в Каунасе, не удалось. Но вполне очевидно сложившееся к этому времени у Шкляра представление о поэте, — не отличающееся большой оригинальностью, — как о поэте крестьянском, «крестьянском сыне» с чистой и нежной душой, чем он, как заявлено, и близок каунасскому стихотворцу и журналисту.
      Имя Есенина появляется также в рецензиях и статьях Шкляра о литовских поэтах. В популяризации творчества литовских поэтов он нередко прибегал к одному и тому же приему — эффективному определению творческой индивидуальности того или иного автора, например, как «Пушкина литовской поэзии» (Майронис), «литовской Ахматовой» (Саломея Нерис). С поэтом Казисом Бинкисом Шкляра связывала «давняя, неразлучная дружба» (Шкляр 1928), завязавшаяся еще в начале 1920-х гг. Он переводил стихи основателя и руководителя авангардистской группировки «Кятури веяй» («Четыре ветра»), не раз писал о нем и упоминал в статьях и заметках по разным поводам. В статье, целиком посвященной «убежденному поэту-модернисту», Шкляр не без оснований утверждал, что Бинкис «породил литовских футуристов», однако обнаруживал у него ту же нежную чистую душу, что и у Есенина, и прямо назвал его «литовским Есениным»:

      За подчас ядовитой иронией такая тонкая, удивительно-нежная, чистая душа. За строками, полными городских шумов, гамов, криков – такая бесконечная грусть по клочку синего неба, там, на родном литовском заброшенном хуторке. Бинкис, мы не ошибемся — это литовский Есенин, но более обточенный, глубокомысленный, наблюдательный. Правда, у него нет есенинского размаха, но есть многое другое, чего не хватало Есенину. Некоторые сравнивали Бинкиса с Маяковским: — разве можно сравнивать огромный «гудящий телеграфный столб» с антенной радиоаппарата?
(Шкляр 1928).

      Есенин, следственно, рисовался поэтом крестьянским и едва ли не природным, — нежным, искренним, но неизощренным, менее тонким, наблюдательным и глубокомысленным, чем литовский лирик. Насколько Есенин действительно близок Бинкису — предмет особого исследования; здесь достаточно лишь отметить, что в предельной искренности интонаций, в привязанности к крестьянскому укладу жизни, в фольклорном начале образного строя есенинская поэзия оказалась созвучной творчеству по меньшей мере части литовских поэтов. Одним из свидетельств этого могут быть переводы, появившиеся в конце 1920-ых годов; первые переводы принадлежали Казису Боруте и Юстинасу Палецкису, переводили Есенина также Саломея Нерис, Юстинас Марцинкявичюс, Йонас Юшкайтис, Паулюс Ширвис.
      С Палецкисом Шкляра также связывали дружеские отношения, завязавшиеся в Риге в 1925 г., когда он помог начинавшему журналисту и поэту организовать иллюстрированный журнал «Науяс жодис» («Новое слово»; в 1926 г. издание было перенесено в Каунас). В начале 1926 г. в журнале в переводе Палецкиса появилось стихотворение Есенина «Цветы мне говорят — прощай», спустя шесть лет включенном в первую книгу стихов литовского поэта «В плену дней» (1932). В рецензии на нее Шкляр лаконично отметил удачные переводы поэтов латышских (К. Скальбе, Аспазия, Райнис) и русских (Есенин, Плещеев) и особо отозвался об одном переводе:

      Очень хорошо выполнено в переводе произведение эстонского поэта Генриха Виснапу «Опечаленная собака» — в этом стихотворении, столь характерном для покойного эстонского поэта столь много общего с есениновским изображением собаки, воющей на холодном снегу.
(Шкляр 1933).

      Разумеется, касательно «покойного эстонского поэта», скончавшегося в действительности в 1951 г., Шкляр ошибся. В июле 1935 г. он встречался с живым Генрихом Виснапу (Хенрик Виснапуу) и Юханом Яйком в Каунасе, был участником приема в честь эстонских писателей в зале гостиницы «Метрополь», где читал посвященное ему стихотворение; оно было опубликовано с заглавием «О, Эстимаа…» и посвящением «Лучшему лирику Эстии, Генриху Виснапу» в каунасской газете «Литовский голос» (1935, № 174, 31 июля), затем в таллинской «Вести дня» (1935, № 212, 8 сентября). «Есениновское изображение собаки, воющей на холодном снегу», отсылает, как нетрудно догадаться, к «Песне о собаке» («Утром в ржаном закуте…»).
      Приведенные суждения Шкляра могут стать материалом, уточняющим аспекты и динамику рецепции творчества Есенина в балтийских странах и формирования представлений о личности и характере дарования русского поэта. Особой задачей остается намеченное в статьях Э. Б. Мекша выявление есенинского пласта в стихотворных текстах Шкляра.


Литература
      Флейшман Л., Абызов Ю., Равдин Б. Русская печать в Риге: из истории газеты Сегодня 1930-х годов. Кн. I: На грани эпох. Stanford, 1997 (Stanford Slavic Studies. Vol. 13).
      Мекш Э. Б. Поэтические отклики на смерть Есенина в периодической печати Латвии (1925 – 27 гг.). Лукоморье (Рига). 1995. I . С. 128–130.
      Мекш Э. Двинские отклики 1926 г. на смерть С. Есенина. Newgene. Невгин. Альманах независимых интерпретаций действительности (Даугавпилс). 2002. № 4. С. 62–65.
      Мекш Э. Евгений Шкляр о Сергее Есенине. Литература. Научные труды = Literatūra. Mokslo darbai. 2003. 44 (2): Rusistica Vilnensis (Вильнюс). С. 109–114.
      Мекш Э. Евгений Шкляр о Сергее Есенине. Балтийский архив. 2003.
Мекш Э. Евгений Шкляр о Сергее Есенине. Есениада. 2003.
      Шкляр Евгений. Из литовской литературы. Казис Бинкис. Эхо. 1928. № 79, 4 апреля.
      Шкляр Евг. Чародей слова (К гастролям В. И. Качалова). Литовский курьер. 1932. № 124, 21 августа.
      Шкляр Евг. Литературные заметки. Литовский голос. 1933. № 38, 18 апреля.

Сетевой кабинет доктора филологии Павла Лавринца

 

Комментарии  

+1 #1 RE: МЕКШ Э. Евгений Шкляр о Сергее ЕсенинеНаталья Леонова 06.07.2013 12:47
Интересный материал. Что касается самого Е.Шкляра, то впечатление двоякое.Стих, посвященный Сергею Есенину, понравился, а вот критик он нескромный.Боль но уж лихо осудил цвет нашей поэзии - Есенина и Маяковского. Сам-то Шкляр тоже был поэтом.Наверняк а понимал масштаб и Есенина и Маяковского.Что это, интересно,завис ть или заказ?
Цитировать

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика