НЮРЕНБЕРГ А. Из воспоминаний художника

PostDateIcon 05.05.2017 21:22  |  Печать
Рейтинг:   / 2
ПлохоОтлично 
Просмотров: 3760

<…>
Дружба Осмеркина с Есениным в значительной степени объяснялась тем, что они одинаково смотрели на роль и значение художника в революции.

Осмеркин мне рассказывал, что как-то раз он встретил Есенина. Лицо у поэта было радостное, счастливое.

— Осмеркинчик, — воскликнул Есенин, — пойдем, я тебе прочту стихотворение «Песня о собаке». Вчера написал.

Схватив Осмеркина за рукав, он потащил его в ближайшую подворотню и начал читать.

— Ты у меня, — сказал Есенин, — первый слушатель «Песни о собаке».

— Как он читал! — воскликнул Осмеркин. — Если бы ты слышал!

Кончив читать, Есенин расплакался… Вместе с ним плакал и Осмеркин. <…>

<…>
Похороны Осмеркина

<…> Хоронили на Ваганьковском. Напротив Сурикова. Вблизи Сережи Есенина — его приятеля по выпивкам. Руководил похоронами один из могильщиков, мужик с загорелым, умным лицом и крепкими руками.

— Могила хорошая, — сказал он степенно, — глубокая и под деревом.

Да, Шура был бы доволен.

Могильщики откуда-то принесли ограду и тут же начали укреплять ее на могиле.

— Уберите ленты с венков, а то сопрут, — сказал руководитель.

Больше всех плакала Надя. Елена и девочки больше глядели.

Засыпав могилу и украсив ее цветами, мы отправились в гости к Есенину. Шура теперь сможет поговорить по душам со своим милым напарником по трактирам.

Поразил нас бездарный бронзовый барельеф поэта на гранитной глыбе.

Присутствовавший там один скульптор (Матанин) заметил:

— Это делал могильщик. <…>

<…>
Похороны Есенина

1925 год. Зима. Жил я на Страстной площади против женского монастыря (теперь там красуется монументальное здание кинотеатра «Россия»). Рядом со мной жил и много трудился мой старый товарищ и земляк Александр Осмеркин.

Он дружил с Есениным, которого обожал. С нескрываемой страстью Осмеркин часто и много рассказывал о своем друге — большом поэте. О его изнуряющей тяжелой болезни и покоряющей светозарной поэзии. В дни творческой удачи за мольбертом Осмеркин часто вдохновенно читал любимые стихи Сережи.

Самоубийство Есенина Осмеркин воспринял как большое тяжелое горе. Плакал и рукавом рабочего халата долго растирал крупные слезы.

— С его уходом я себя буду чувствовать одиноким, — говорил он.

Эту фразу он часто повторял. Она жгла его мозг и царапала его сердце.

Я его утешал. Говорил:

— Надо было, Шура, ждать этого трагического конца… и с ним примириться. Твой друг стремился к смерти. Истерично звал ее. И она пришла. Охотно пришла.

Я старался отвлечь Осмеркина от Сережи. Напоминал ему о живописи, о неоконченном портрете Кати, о нетерпеливом зимнем пейзаже, который он с балкона писал, но Шура был неумолим.

— Надо, — добавлял я, — свое горе держать в узде.

— Горе расплеснулось по всей моей душе. Ничего не могу делать…

Он, не переставая, курил одну цигарку за другой. Выкурил свою и мою махорку.

В день похорон Есенина мы оба думали только о том, где бы достать курева.

В десять часов утра Осмеркин исчез. В двенадцать явился. Очень возбужденный. Розовый, вспотевший. Не глядя на меня, бросил:

— Быстро надевай полушубок, шапку и за мной! Мороз крепкий, но выдержишь.

И, упавшим голосом, произнес:

— Гроб с Сережей уже стоит у памятника Пушкину… Сейчас гроб будут обносить вокруг памятника… Три раза… Это в честь Сережи…

И, задыхаясь, добавил:

— Мы должны участвовать!

Я быстро оделся. Мы выскочили на улицу и понеслись к памятнику. По дороге к нам присоединился также спешивший длинноногий Мейерхольд. Он спешно перепрыгивал через снежные сугробы. Выглядел молодым, энергичным.

Беззаботным.

Около памятника было много народу. Преобладали рабочие. Лица их казались овеянными безутешной скорбью. Их движения были скованы болью.

Какие-то люди медленно несли гроб, покрытый венками с печально обвисавшими черными и красными лентами.

Осмеркин подошел к несшим гроб и полушепотом сказал:

— Мы — друзья Есенина! Уступите нам на несколько минут свое место.

И двое из несших гроб уступили. Итак, мы активно участвовали в торжественных похоронах Сережи.

Получилось так, как хотел Осмеркин. Он был счастлив.

Потом гроб понесли на самое демократическое в Москве кладбище — Ваганьковское — и опустили в вырытую могилу.  Спустя несколько времени на горке могильной земли появилась огромная охристая каменная глыба. Временный памятник. Друзья и поклонники поэта покрыли всю глыбу своими автографами и стихами Сережи. Когда я спросил у знакомого поэта, собирается ли Союз писателей поставить Есенину более достойный памятник, поэт ответил:

— Конечно, поставит. Глыба — это временный памятник. Есенину делают дорогой и красивый памятник.

Лет пять тому назад я увидел этот памятник. Может быть, он стоил дорого, но красивым он не был. Два крыла черного гранита, а посредине медный барельеф (невысокого качества) Сергея Есенина. В пасхальные дни я был в гостях у Сережи с несколькими искусственными цветами и был поражен необыкновенным зрелищем — весь памятник был завален пасхальными разноцветными писанками.

На одной из них я прочел: «Незабываемому народному поэту Сереже Есенину».

На другой: «Дорогому Сереже. Ты — наша гордость». <…>

Из книги: «Одесса-Париж-Москва. Воспоминания художника». Дюссельдорф, 2009.


NyurenbergНюренберг Амшей Маркович (1887-1979)

Российский и советский художник, график, искусствовед, автор мемуарной прозы.
В 1904-1910 гг. учился живописи в Одесском художественном училище у профессора Кириака Костанди. После окончания училища отправился продолжать своё образование в Париж. Жил в Латинском квартале в среде русских художников. В течение года делил одно ателье с М. Шагалом в фаланстере «Ля Рюш» (La ruche).
В 1913 году вернулся в Одессу, где возглавил группу модернистского направления «Независимые» и открыл школу «Свободная мастерская» (1918). Участвовал в выставках одесских художников. После революции 1917 года был назначен первым народным комиссаром искусств в Одессе, руководил Комитетом по охране произведений искусства и исторических зданий города.
С 1920 года проживал в Москве, где являлся художественным корреспондентом газеты «Правда», работал с В. Маяковским в «Окнах РОСТа», был профессором истории западной живописи во ВХУТЕМАСе. В 1927-29 годах был командирован Наркомом образования А. Луначарским в Париж для чтения лекций о советском искусстве. В 1932 году участвовал в организации МОССХа.
Во время Второй мировой войны (1941-1943 гг.) находился в эвакуации в Ташкенте (Узбекистане). После войны работал в Москве как художник, в том числе, для музея Революции.
На протяжении жизни Нюренберг работал в разных стилях — от модернизма до реализма, всегда оставаясь верным традициям Парижской школы.

«Википедия»

Social Like