Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58837444
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
30514
39415
160411
56530344
891266
1020655

Сегодня: Март 28, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

ОЙЦЕВИЧ Гжегож. Поэтическое произведение как источник информации о преступлении

PostDateIcon 22.02.2010 21:00  |  Печать
Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 
Просмотров: 10206

Гжегож Ойцевич
Польша, г. Ольштын
Варминско-Мазурский университет

ПОЭТИЧЕСКОЕ ПРОИЗВЕДЕНИЕ
КАК ИСТОЧНИК ИНФОРМАЦИИ О ПРЕСТУПЛЕНИИ
(ПОЭТЫ-СОВРЕМЕННИКИ О СМЕРТИ СЕРГЕЯ ЕСЕНИНА)


Поэтический текст можно считать идеальным источником информации о преступлении, если он содержит в себе исчерпывающие ответы на семь «золотых» вопросов криминалистики: 1. что случилось?, 2. где?, 3. когда?, 4. каким образом?, 5. с помощью каких инструментов?, 6. почему? и последнее — 7. кто же является исполнителем? Если бы такой текст существовал, он выполнил бы за следственные органы всю сложную работу, включая тщательное документирование дознательского и следственного процессов с момента принятия заявления о преступлении и до последних выводов, служащих обоснованием для формулировки обвинения по отношению к подозреваемому в совершении данного правонарушения. Но как мы все прекрасно знаем, главной функцией поэзии не является помощь доблестным органам. Не стоит однако забывать, что каждый поэтический текст имеет не только эмоциональную, но и информационную составляющую. Именно на этой предпосылке мы строим свой тезис, согласно которому поэтическое произведение может служить источником надежной информации о преступлении; но в уголовно-процессуальном понимании без дополнительных доводов его значение как самоценного доказательства по делу, к сожалению, значительно уменьшается. Это снижение значимости усиливается, если автор стихотворения не является очевидцем представляемого им происшествия или базирует свое мнение на опосредованной информации.
Трагическая кончина Сергея Есенина 27 декабря 1925 г. взволновала общественность и сразу же стала основанием для полной биографических и исторический меандров легенды, способной до сих пор интриговать многих исследователей и поклонников автора «Любви хулигана». Для одних, как Александр Маслов, Виталий Крюков, Владислав Плаксин, Сергей Абрамов, Сергей Никитин, все дело кажется очевидным и не нуждающимся в исторической ревизии. По их мнению автор «Черного человека», страдавший от депрессии, находясь в психически неуравновешенном состоянии, совершил самоубийство путем самоповешения в ночь с 27 на 28 декабря 1925 г. в пятом номере гостиницы «Англетер» [1]. Другие исследователи, как Эдуард Хлысталов [2], Виктор Кузнецов [3], Станислав и Сергей Куняевы [4[, Иван Лысцов [5], Сергей Каширин [6], или ученые-медики, такие как Федор Морохов [7], видят это дело в совершенно ином свете и считают, что имеется достаточно поводов для выдвижения тезиса об убийстве поэта.
Известно, что прощальные письма, которые оставляют самоубийцы на месте происшествия, представляют свою относительную ценность в качестве доказательств [8]. Обычно они содержат данные, позволяющие установить мотив покушения на собственную жизнь, бывает также, что они прямо указывают на конкретные лица, которые содействовали акту самоагрессии. Именно к таким прощальным стихотворениям традиционно причисляется текст Есенина «До свиданья, друг мой, до свиданья...» [9]. С точки зрения криминалиста нет в нем ничего, что могло бы заинтересовать сотрудника следственных органов, ибо этот текст остается прекрасной прощальной миниатюрой, написанной кровью — и согласно официальной версии — посвященной последнему близкому другу поэта, т.е. Вольфу Эрлиху, сотруднику ОГПУ.
Конечно, мы не в силах проанализировать на нескольких листах бумаги всех произведений, которые оказались спонтанной, искренней реакцией поэтов на тему трагической кончины Сергея Есенина, или были программно неискренними, а их авторы — врагами поэта. Но среди всей поэтической продукции, возникшей после смерти автора «Страны негодяев», нельзя промолчать о самом популярном контрстихотворении по отношению к «До свиданья, друг мой, до свиданья...», т.е. произведение Владимира Маяковского «Сергею Есенину». В этом, местами патетическом и эмоционально насыщенном тексте, написанном в начале 1926 г., как подчеркивают польские исследователи творчества Маяковского, писатель «już bez kpiny, lecz z całą patetyczną powagą — w ostatnich strofach wiersza […] podjął dyskusję w tych okolicznościach najtrudniejszą, bo z samym Jesieninem, z jego samobójczym gestem i z powszechnie już znanym wierszem przedśmiertnym. Przyjmując najwidoczniej za pewnik, że u źródeł tego samobójstwa stał bolesny konflikt poety z rzeczywistością, z czasem, w którym żył (i który dla Majakowskiego, a także dla rzesz czytelników Majakowskiego i Jesienina trwał nadal), namiętny i wierny obrońca swojej epoki» [10, c. 538–539] подводил итоги: «В этой жизни помереть не трудно. Сделать жизнь значительно трудней» [11, с. 271].
Содержит ли стихотворение Маяковского данные, интересные с точки зрения криминалистики? Кажется, нет, поскольку ответы на семь «золотых» вопросов криминалистики очень ограничены. Например, фрагмент «Почему? Зачем? Недоуменье смяло. Критики бормочут — Этому вина то... да се... а главное, что смычки мало, в результате много пива и вина» [11, c. 267] подсказывает причину самоубийственного акта, которая скрывалась как будто в слабом характере Есенина; но это очень скромный ответ на вопрос «Почему?».
Маяковский продолжает свою полемику, направленную к высочайшим государственным адресатам, т.е. к Сталину и правительству, сосредотачивая на этот раз внимание на месте происшествия, нескольких орудиях и предсмертных действиях, считая, что «Не откроют нам причин потери ни петля, ни ножик перочинный. Может, окажись чернила в „Англетере”, вены резать не было б причины» [11, с. 268]. Маяковский, ставя в дальнейшем риторический вопрос: «Почему же увеличивать число самоубийств?» [11, с. 268], сознательно поддерживает версию о самоубийстве поэта и, кажется, что так же сознательно указывает на существенную деталь, касающуюся внешнего облика трупа. Эта деталь явяется очень важной отправной точкой при интерпретации настоящих обстоятельств и причины смерти Сергея Есенина. Дело касается конца языка, об ущемлении которого между зубами пишет в  своем акте судебный медэксперт проф. Александр Гиляревский, который вскрывал тело поэта 29 декабря 1925.
Этот конец языка находился между зубами, т.е. в положении характерном не для удавленников, а для тех, кто умер от насильственной  асфиксии. Удушение же, как известно по литературе судебной медицины, наступает чаще всего в результате убийства, а не самоубийства. Маяковский пишет: «Навсегда теперь язык в зубах затворится» [11, с. 269], будучи убежденным, что Есенин дезертировал, сдался, а пять лет спустя опровергнет собственные слова выстрелом в упор в сердце.
У Есенина не было столь дружеских отношений с Маяковским, как с Николаем Клюевым, ментором и очень близким другом молодого поэта. Клюев, как мы знаем, посвятил своему любимому ученику «Плач о Сергее Есенине». Найдем ли мы в эмоциональном и интимном произведении Клюева какие-либо данные, которые могут приблизить нас к объективной правде об обстоятельствах смерти Сергея Есенина в Ленинграде? Соглашается ли Клюев с официальной версией покушения поэта на свою жизнь? Из «Плача...» мы выбираем только те места, которые подходят с точки зрения криминалистики: «Помяни, чертушко, Есенина (...) Ушел ты от меня разбойными тропинками (...) С тобой бы лечь во честной гроб, Во желты пески, да не с веревкой на шее (...) Кого ты сполохался-спужался, Что во темную могилушку собрался? (...) Знать, того ты сробел до смерти, Что ноне годочки пошли слезовы, (...) С воза, сноп-недоыязок, в пустые борозды Ты упал, чтобы грудь испытать колесом» [13].
В стихотворении Клюева нет, однако, данных, которые приблизили бы нас к реконструкции всего того, что произошло в гостинице «Англетер» и привело к установлению объективной правды. Автор «Плача...» соглашается с официальной версией о самоубийстве своего друга, когда просит черта, а не Бога, чтобы тот не забыл помянуть покойника. Покушение же на собственную жизнь Клюев отождествляет с «разбойными тропинками» в противовес «пути истинному». По его убеждению причиной решения Есенина был сильный испуг, невозможность преодоления огромного страха. Итак, поэт выбирает смерть вместо борьбы с источником испуга, решает упасть и «грудь испытать колесом».
Еще менее связывало Есенина с Красным Звонарем, ленинградским поэтом Василием Князевым (1887–1937?), которому, по всей вероятности, ОГПУ поручило сторожить тело поэта в морге Обуховской больницы [14]. Князев написал «сочувственное» стихотворение «В маленькой мертвецкой у окна...», рассчитывая, возможно, создать себе громкую славу на имени Есенина [15]. Среди строк мы читаем: «В маленькой мертвецкой у окна / Золотая голова на плахе; / Полоса на шее не видна — Только кровь чернеет на рубахе. (...) Город спит. Но спят ли те, кого / Эта весть по сердцу полоснула, — / Что не стало более его, / Что свирель ремнем перехлестнуло…
(...) В ледяной мертвецкой у окна / Золотая голова на плахе; / Полоса на шее не видна; / Кровь, и лист, приколотый к рубахе» [16]. Стремясь поделиться с читателями своими впечатлениями от необыкновенной ночи, Князев создал стихотворение, подтверждающее версию об... убийстве поэта. Красный Звонарь говорит о самой существенной детали с точки зрения судмедэксперта, рассматривающего дело о самоповешении, т.е. о странгуляционной борозде на шее трупа, как о незаметной, направляя внимание читателя на следы засохшей крови на рубашке трупа. Кроме этих подробностей текст Князева не представляет собой большого интереса с точки зрения криминалиста, поскольку он явялется манипулированным ответом на заказ ОГПУ и не указывает ни объективных обстоятельств смерти поэта, ни ее действительной причины.
Другой поэт, Александр Жаров, таким образом комментировал то, что произошло в ленинградском «Англетере»: «Это все-таки немного странно. / Вот попробуй тут, не удивись: На простом шнуре от чемодана / Кончилась твоя шальная жизнь» [18]. В этом отрывке стихотворения Жарова заключено мнение автора, а с ним и советских читателей, что самоубийство поэта явилось финалом его шальной жизни. Именно такие тексты, появившиеся в тот момент в большом количестве, помогли властям убедить общество в версии самоповешения автора «Пугачева».
Подытоживая наши размышления о прагматическом значении литератур-ного произведения в следственном процессе, мы можем сказать следующее: да, литературный текст может иметь ограниченную доказательственную ценность, и — одновременно — нет, литературный текст не может обладать полным доказательственным значением. Ответ «да» подтверждает прежде всего тот факт, что автор произведения имеет возможность публично представить свою версию определенных событий, интерпретировать их и формулировать окончательные выводы, не всегда совпадающие с общепринятым мнением на данную тему. Аргументом в пользу «нет» является то, что литературное произведение в первую очередь является эффектом созидательной автивности автора и не может служить материалом, обладающим стопроцентной доказательственной ценностью. Таким образом поэтическое произведение можно считать лишь косвенным источником информации о происшествии, темой для размышлений как для следственных органов, так и для тех, кто интересуется данным делом.
Поэты — в принципе — не криминалисты. Они высказываюстя метафорически. Но именно благодаря поэтам и метафорам черная легенда о непокорном поэте продолжает свое существование и в наши дни. Принимая во внимание возрастающий интерес родных Есенина, любителей его творчества и исследователей есенинского наследия, заинтересованных в выяснении сложного вопроса самоубийства~убийства автора «Москвы кабацкой», можно надеяться, что вскоре мы узнаем всю правду о том, что же на самом деле произошло в ленинградском «Англетере» 27 декабря 1925 г. На сегодняшний день на семь «золотых» вопросов криминалистики нет еще ответов, которые удовлетворяли бы всех.

Список литературы

Маслов А. Загадочная петля: тайна последних дней Сергея Есенина. Москва, 2006;
Петля и пуля. Исследование обстоятельств гибели С. Есенина и В. Маяковского. Москва, 2004;
Убийство С. Есенина просто миф, «Комсомольская правда», 2000, 28 декабря.
Хлысталов Э. 13 уголовных дел Сергея Есенина. Москва, 2006;
Тайна гибели Есенина. Записки следователя из «Англетера». Москва, 2005;
Тайна гостиницы «Англетер». Москва, 1991;
Тайна убийства Сергея Есенина. Предисловие И. Сипачевой. Художественное оформление В. Микулина. Москва, 1991.
Кузнецов В. Есенин. Казнь после убийства. Санкт-Петербург, 2005; Сергей Есенин. Тайна смерти (казнь после убийства). Санкт-Петербург, 2004; Тайна гибели Есенина. По следам одной версии. Москва, 1998.
Куняев С. Товарищи по чувствам по перу… . Москва, 1987, c. 312–327; Куняев Ст. и Куняев С. Сергей Есенин. 5-е изд. Москва, 2007.
Лысцов И. Убийство Есенина. Москва, 1992.
Каширин С. Черная нелюдь. Легенды и документы об убийстве Cергея Eсенина. Москва, 1995.
Морохов Ф. Память учит и обязывает. Правда и ложь об убийстве Есенина. Ярославль, 1995 (спецвыпуск газеты «Голос профсоюзов»);
Ложь и правда о гибели Есенина. «Русь», 1994, № 11, c. 106–114;
Убийство поэта: О трагической судьбе С. А. Есенина, «Молодая гвардия», 1994, № 7, c. 180–198.
См., нпр., Samobójstwo [w:] D.L. Rosenhan, M.E.P. Seligmann. Psychopatologia. Tom pierwszy. Tłum. D. Golec i in. Warszawa, 1994, s. 413–421; B. Hołyst. Suicydologia. Warszawa 2001.
Есенин С. До свиданья, друг мой, до свиданья... [в:] С. Есенин. Избранное. Москва, 1986, с. 122.
E. Watała, W. Woroszylski. Życie Sergiusza Jesienina. Warszawa 1983.
Маяковский В. Сергею Есенину [в:] В. Маяковский. Избранные сочинения в двух томах. Том первый. Москва, 1981.
Об асфиксии как акте убийства см., нпр.: T. Marcinkowski. Medycyna sądowa dla prawników. Poznań, 2000, t. 1, s. 259; S. Raszeja, W. Nasiłowski, J. Markiewicz. Medycyna sądowa. Podręcznik dla studentów. Warszawa, 1990, s. 133; A. Jakliński, Z. Marek. Medycyna sądowa dla prawników. Kraków, 1996, s. 129; W. Grzywo-Dąbrowski. Medycyna sądowa dla prawników. Warszawa, 1957, s. 217.
Клюев Н. Плач о Сергее Есенине; http://www. kirsoft.com.ru/freedom/KSNews_1173.htm.
О спецзадаче Василия Князева в покойницкой Обуховской больницы пишет Виктор Кузнецов. См. Кузнецов В. Он сторожил тело поэта [в:] Тайна гибели Есенина, часть 1, глава VII; http://esenin.niv.ru/esenin/smert/tajna-gibeli/tajna.htm.
Это стихотворение публиковалось в ленинградской газете «Новая вечерняя газета». Привожу по: В. Кузнецов. Он сторожил тело...
Князев В. В маленькой мертвецкой у окна...; http://www.esenin.ru/forum
Также Ярослав Могутин (1974) в стихотворении «Есенин» экспонирует мотив веревки, когда пишет: «Мне снится снится Англетер / Петля в руке рука в петле (...) / Уж шея бредит Англетером». Я. Могутин. Есенин [в:] Я. Могутин. Из новых стЕхов. «Митин журнал», 1977, вып. 55, с. 274–285; http://www.vavilon.ru/metatext/mj55/mogutin.html.
Привожу по: Хлысталов Э. Тайна гостиницы «Англетер»; http://esenin.niv.ru/esenin/smert/tajna-angleter/angleter.htm.

 

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика