Поиск по сайту

Наша кнопка

Счетчик посещений

58554581
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
7590
16647
24237
56248947
608403
1020655

Сегодня: Март 19, 2024




Уважаемые друзья!
На Change.org создана петиция президенту РФ В.В. Путину
об открытии архивной информации о гибели С. Есенина

Призываем всех принять участие в этой акции и поставить свою подпись
ПЕТИЦИЯ

СИДОРИНА Н. «Знак того, что вместе нам сгореть...»

PostDateIcon 29.11.2005 21:00  |  Печать
Рейтинг:   / 0
ПлохоОтлично 
Просмотров: 18885

Наталья Сидорина

 

«Знак того, что вместе нам сгореть...»

(женщины в жизни Сергея Есенина)

 

Уважаемые читатели! Наш журнал не раз рассказывал вам о великом русском поэте Сергее Александровиче Есенине, столетие со дня рождения которого будет отмечаться в 1995 году. И если большинство наших прежних публикаций касалось расследования причин его трагической гибели, то сегодня известный литературовед Наталья Сидорина расскажет вам о его жизнелюбии, о тех женщинах, которые окружали его при жизни, внося в нее радости и разочарования.

Портрет юного Есенина написан в 1916 году его учителем, другом, сопесенником Николаем Клюевым:

Ждали хама, глупца непотребного,

В спинжаке, с кулаками в арбуз,

Даль повыслала отрока вербного...

Позднее, вспоминая то изначальное состояние своей души, Есенин писал: «Я хочу быть отроком светлым». Но как вернуться в разрушенный мир, который он сам назвал «Русью уходящей»?

В поэме «Анна Онегина» многие строки звучат как прощание:

«Скажите,

Вам больно, Анна,

За ваш хуторской разор?»

Но как-то печально и странно

Она опустила свой взор...

Видимо, в образе Анны Снегиной воплотились черты помещицы Лидии Кашиной и сельских девушек, в которых поэт влюблялся, — Анны Сардоновской и Марии Бальзамовой. В письмах Марии Бальзамовой из Москвы — юношеская тоска по идеалу и бесконечное одиночество.

«Жизнь — это глупая шутка. Все в ней пошло и ничтожно. Ничего в ней нет святого, один сплошной сгущенный хаос разврата. Все люди живут ради чувственных наслаждений. Но есть среди них в светлом облике непорочные, чистые, как бледные огни догорающего заката...

Я — один, и никого нет на свете, который бы пошел мне навстречу такой же тоскующей душой, будь это мужчина или женщина, я все равно бы заключил его в свои братские объятия и осыпал бы чистыми жемчужными поцелуями, пошел бы с ним от этого чуждого мне мира, предоставляя свои цветы рвать дерзким рукам того, кто хочет наслаждения».

А потом была реальная жизнь. В 1914 году Анна Изряднова, работница Сытинской типографии, милая, тихая, преданная женщина, родила ему сына Юрия, и он был заботливым отцом, пока Муза не увела его в литературный Петроград.

19 февраля 1917 года, за одну неделю до революции, Есенин с Клюевым читают стихи в трапезной палате Федоровского городка под Петроградом во время приема членов «Общества возрождения художественной Руси», в которое входили Алексей Ремизов, Николай Клюев, Сергей Есенин, Виктор Васнецов, Михаил Нестеров, Николай Рерих, Иван Билибин...

В то время Есенин служил санитаром в Царскосельском полевом Военно-санитарном поезде № 143, который был причислен к царско-сельскому лазарету Федоровского городка, где часто бывали Императрица и ее дочери. Есенин с Клюевым выступали на концертах для раненых. Когда об этих выступлениях стало известно в Петрограде, демократически настроенная публика возмутилась. По свидетельству очевидца, одна дама даже кричала: «Пригрели на груди змею».

Среди малоизвестных стихотворений Есенина той поры — стихотворное послание к царевнам, датируемое по списку 22 июля 1916 года. В этот день Святой Марии Магдалины, обращаясь к «младым царевнам», которые пытались облегчить участь раненых, поэт прочел провидческие строки о судьбе тех, кто привиделся ему в багровом зареве заката березками в венцах мучениц. Возможно, только на мгновение, смысл которого раскрывается во Времени.

В багровом зареве закат шипуч и пенен,

Березки белые горят в своих венцах.

Приветствует мой стих младых царевен

И кротость юную в их ласковых сердцах.

Где тени бледные и горестные муки,

Они тому, кто шел страдать за нас,

Протягивают царственные руки,

Благословляя их в грядущей жизни час.

На ложе белом, в ярком блеске света,

Рыдает тот, чью жизнь хотят вернуть...

И вздрагивают стены лазарета

От жалости, что им сжимает грудь.

Все ближе тянет их рукой неодолимой

Туда, где скорбь кладет печать на лбу,

О помолись, Святая Магдалина, За их судьбу.

С Анастасией, самой младшей из царевен, после своего выступления поэт беседовал. И как-то ему вспомнилось: «Гуляли с Настенькой по саду» (по свидетельству поэтессы Надежды Вольпин).

Как явствует из архивных документов, уже после октябрьской победы большевиков 14 декабря (по старому стилю) 1917-го Есенин подписал в Царском Селе клятвенное обещание на верность Царю. Ни Государя Императора, ни его семьи в Царском Селе уже не было, но в среде монархически настроенных людей еще теплилась надежда на реставрацию. Так чувства поэта, выраженные в стихотворном послании к царевнам, нашли свое жизненное воплощение в отчаянно мужественном поступке.

Он редко плыл по течению времени. Отступал, уходил в сторону или опережал свое время; пока оно не настигло его поздним вечером в Ленинграде ровно через восемь лет после клятвенного обещания – 27 декабря 1925 года (14 декабря по старому стилю).

О, как он спешил жить, любить и одаривать жизнь стихами!

В августе 1917 года из Петрограда Есенин вместе с Зинаидой Райх (они познакомились в левоэсеровской редакции, где работала эта живая, бойкая девушка) и вологодским поэтом Алексеем Ганиным отправился в путешествие на Север, на Соловки и дальше в Мурманск.

В ту пору Алексей Ганин, тайно влюбленный в Зинаиду Райх, посвящает ей многие свои стихи, полные предчувствия неизбежной гибели. Через восемь лет его расстреляют в Бутырках по сфабрикованному делу «О русской фашистской организации». Есенин переживет своего друга на пять месяцев.

Это странствие по России в преддверии грядущих перемен запомнилось каждому из них. Под Вологдой, на родине Алексея Ганина, Есенин и Зинаида Райх повенчались в церкви Кирика и Иулиты, при этом шафером со стороны невесты был Алексей Ганин. Но, несмотря на рождение дочери Татьяны в мае 1918 года и сына Константина в марте 1920-го, семейная жизнь у поэта во второй раз не сложилась. Вскоре после разрыва Зинаида Райх стала актрисой в театре Мейерхольда.

На похоронах Есенина Зинаида Райх (по свидетельству Натальи Приблудной) кричала:

— Сережа! Ведь никто ничего не знает...

Загадочна гибель и самой Зинаиды Райх. Она убита в 1939 году у себя на квартире после ареста Мейерхольда, человека, который оберегал и сдерживал эту непокорную, искреннюю, импульсивную женщину.

Не менее трагично сложилась судьба американской танцовщицы Изадоры Дункан, полюбившей Есенина. В ней поэт, наверно, видел и прославленную актрису, и красивую женщину, которая была, увы, намного старше его, и женщину «в красном на белом снегу, несуразно кричащую».

В 1904 году, когда Дункан семь дней блистала на петербургской сцене, он был девятилетним крестьянским мальчиком. Через семнадцать лет (это разница в их возрасте) она приехала в голодную советскую Россию и встретила его. Теперь ему было двадцать шесть лет.

Самые безжалостные строки о великой танцовщице оставил поэт Владислав Ходасевич. Они написаны в эмиграции в 1927 году после гибели Изадоры Дункан, и даже жанр некролога их не смягчил: «Роскошь Дункан, ее попойки, ее романы, ее дом, с утра до вечера и с вечера до утра, набитый комиссарами, имажинистами, кокаинистами, пьяными актерами и пьяными чекистами, — все это мозолило глаза обнищалой и озлобленной Москве. Ее звали “Дунька советская”.

Понимала ли она, что делает? Я уверен, что нет. Россия, революция, народ, голод — все это были вещи, которых не знала и которыми просто не интересовалась эта прелестная птица. Что ее здесь «признали», «оценили», что «само правительство» прислушивается к ее «мнениям»... — вот это она знала. Что живет в краденом, одевается в краденое и питается краденым — не осознавала. Тогда она была еще богата. Могла платить. Но зачем (да и удобно ли?) платить за то, что этот симпатичный русский народ кладет к ее ногам, как дань восторга и поклонения».

В сарказме поэта, вынужденного эмигранта, разумеется, есть доля правды, хотя существует и другой образ актрисы, созданный Огюстом Роденом в иную эпоху. Она была из тех людей, которые, по словам Ходасевича, делали «ту эпоху». И поэт добавляет: «Это не всякому по плечу делать свою эпоху». Но там, где ему виделось ее падение, она ощущала взлет. Свои выступления в России она объясняла как попытку вырваться из тисков коммерческого искусства, чтобы создать Великую Школу танца для воспитания гармоничного человека. Ее давний романтизм заботливые комиссары и чекисты вплели в коммунистические идеи.

Весной 1922 года, зарегистрировав брак, Дункан и Есенин вылетели за рубеж. Четыре месяца они путешествовали по Европе и затем из Гавра отплыли в Америку на гигантском пароходе «Париж». «Перед Америкой мне Европа показалась старинной усадьбой», — писал Есенин в «Железном Миргороде». Но уже в Европе Есенин начал ощущать всевластие «господина доллара». Поэзия почти никому не нужна — ее заменяет то, что сегодня мы называем массовой культурой. На пути в Америку в лучших отелях Европы Есенин мечтал о возвращении домой, в разоренную Россию, где поэт, как ни странно, еще нужен.

Во время прогулки по ночной Венеции в гондоле, скользящей по черной сверкающей глади лагуны, Есенин вспоминает свое детство, удивительные лица людей и самое прекрасное лицо из всех, которые он видел в жизни, лицо юной монахини в православном монастыре. Он говорит о живых и мертвых словах, о всегда живом языке простых людей, крестьян, странников и воров, поет народные песни, но после аплодисментов стихает и меняет тему разговора (по воспоминаниям переводчицы Лолы Кинел).

В Венеции в гостинице «Лидо» на берегу Адриатического моря, по тем же воспоминаниям, Есенин однажды читал стихи Пушкина, а потом сказал, обращаясь к Изадоре:

— Большевики запретили употреблять слово «Бог» в печати, ты знаешь.

Лола Кинел перевела слова Есенина и ответ Изадоры:

— Но большевики правы. Нет Бога. Стара Глупо.

— Эх, Изадора! Ведь все от Бога. Поэзия и да же твои танцы, — сказал Есенин.

Изадора возразила:

— Нет, нет, мои боги — Красота и Любовь. Других нет. Откуда ты знаешь, что есть Бог? Греки это поняли давно. Люди придумывают богов себе на радость. Других богов нет. Не существует ничего сверх того, что мы знаем, изобретаем или воображаем: Весь ад на земле. И весь рай.

В это мгновение Изадора, как пишет Лола Кинел, прекрасная и яростная, была сама похожа на Кариатиду. И вдруг она простерла руки и, указывая на кровать, сказала:

— Вот Бог!

На серии фотографий, снятых на пляже Адриатического моря, у Есенина грустное, усталое лицо. Поездка по Европе затягивалась, в России шел суд над эсерами за разжигание крестьянских мятежей, он был в преддверии новых странствий. Из Венеции 10 августа Есенин послал письмо шестнадцатилетней сестре Кате: «Завтра из Венеции еду в Рим, а потом экспрессом в Париж. Послал тебе три письма, и никакого ответа.

Вот что, госпожа хорошая: во-первых, Шура пусть этот год будет дома, а ты поезжай учиться. Я буду тебе высылать пайки, ибо денег послать очень трудно… Сам же я в сентябре заливаюсь в Америку я вернусь через год...

Живи и гляди в оба. Все, что бы ты ни сделала плохого, будет исключительно плохо для тебя, если узнаю, как приеду, что ты пила табачный настой, как однажды, или еще что-то, оторву тебе голову или отдам в прачки. Того ты будешь достойна. Ты только должна учиться, учиться и читать. Язык держи за зубами. На все, исключительно на все, когда тебя будут выпытывать, отвечай «не знаю»...

Обо мне, о семье, о жизни семьи, о всем и о всем, что очень интересно знать моим врагам, — отмалчивайся, помни, что моя сила и мой вес — благополучие твое и Шуры».

Пребывание Есенина и Дункан в Америке закончилось скандалом в доме поэта Мани-Лейба, где Есенин прочел отрывок из драматической поэмы «Страна негодяев». По воспоминаниям участника встречи Вениамина Левина: «Где-то чувствовались вокруг них люди, которым нужно было втянуть в грязную политическую борьбу и сделать их орудием своих страстей... Что Есенин им не подходил, это они понимали, но он уже имел огромное имя в литературе, а имеете с Дункан он уже представлял символ связи России и Америки в период после русской революции — им это лишь и нужно использовать. Но Есенин не дался. И они это запомнили...» После газетной шумихи концертные выступления Изадоры Дункан по Америке стали невозможны.

Возвращение в Россию было долгим через Шербур, Париж, Берлин, Ригу. К этому времени благодаря небескорыстным стараниям Изадоры Дункан за ним уже утвердилась сомнительная слава безумного поэта. Полагая, что семейные ссоры публике не интересны, прославленная актриса в многочисленных интервью в Америке и Европе слепила рекламный образ «ужасного дитя», которое она оберегает. В такой игре была и некоторая доля прагматизма: упрощалась процедура получения визы из Германии во Францию (с «эпилептиком» лучше не связываться), бурные семейные ссоры выглядели более загадочно. Но главное, ей так хотелось верить, что «больной» в ней нуждается. И когда он сказал, что по возвращении домой с ней расстанется, она не поверила.

«Он был счастлив, что вернулся домой, в Россию. Радовался, как ребенок. Трогал руками дома, деревья... Уверял, что все, даже небо и луна, другие, чем там, у них. Рассказывал, как ему трудно было за границей.

И вот, наконец, он все-таки удрал! Он — в Москве.

Целый месяц мы встречались ежедневно. Очень много бродили по Москве, ездили за город и там подолгу гуляли. Была ранняя золотая осень. Под ногами шуршали желтые листья...» — вспоминала актриса Августа Миклашевская. Ей поэт и посвятил цикл стихотворений «Любовь хулигана».

Заметался пожар голубой,

Позабылись родимые дали.

В первый раз я запел про любовь,

В первый раз отрекаюсь скандалить...

Но образ бунтаря и хулигана, создаваемый поэтом, умело использовался его недругами. Под наблюдением ЧК он находился с января 1920 года как поэт, «ищущий скандальных выступлений против Советской власти». В этом же 1920 году в кафе «Стойло Пегаса» с ним познакомилась сотрудница ЧК Галина Бениславская. Вскоре она вошла в круг близких ему людей, вела литературные дела. По воспоминаниям Ильи Шнейдера, импресарио Изадоры Дункан: «Эта девушка, умная и глубокая, любила Есенина преданно и беззаветно...

Только женитьба Есенина на внучке Льва Толстого Софье Андреевне Толстой заставила Бениславскую отойти от него...

Галина Бениславская почти через год после смерти поэта — 3 декабря 1926 года — покончила жизнь самоубийством на могиле Есенина».

По последним данным она, скорее всего, была убита.

Дневник Бениславской отражает ее сложное отношение к Есенину: «Ну, да всяк сам свою судьбу заслуживает. Так же, как и я, своей дуростью и глупым самопожертвованием заслужила. И я знаю, отчего у меня злость на, него — оттого, что я обманулась в нем, идеализировала, его игру в благородство приняла за чистую монету, и за эту фальшивую монету я отдала все во мне хорошее и ценное. И поэтому я сейчас не могу успокоиться, мне хочется до конца вывести Сергея на чистую воду, со всей его трусостью и после этого отпустить его с миром или же (есть внутри где-то такая малюсенькая «надеждочка»), чтоб он смог доказать мне обратное, убедить, что мое прежнее мнение о нем было верно» (16 ноября 1925 г.).

И уже после его гибели, может быть, что-то доказавшей Г. Бениславской, она отметила в своем дневнике: «Малюсенькая «надеждочка» осуществилась, но это непоправимо». Несостоявшийся брак со Львом Седовым (сыном Л.Д. Троцкого) и гибель Сергея Есенина, которого ей так хотелось до конца вывести на чистую воду, потрясли Бениславскую.

После гибели поэта его последняя жена Софья Толстая (внучка своего деда) попыталась сохранить все, что было возможно, вплоть до «Дела», которое завели на поэта 6 сентября 1925 года и отменили 12 января 1926 года посмертно. Она составила копии со многих писем Есенина, которые хранились у адресатов. Уже после ее кончины негативы посмертных фотографий Есенина и посмертная гипсовая маска поэта попали в государственные архивы. По мнению ряда исследователей, при сопоставлении с другими документами они свидетельствуют об убийстве поэта, который не собирался уходить из жизни.

В 1925 году Есенин писал:

Милая, мне скоро стукнет тридцать.

И земля милей мне с каждым днем.

Оттого и сердцу станет сниться,

Что горю я розовым огнем!

 

Коль гореть, так уж гореть сгорая,

И недаром в липовую цветь,

Вынул я кольцо у попугая

Знак того, что вместе нам сгореть.

 

То кольцо надела мне цыганка.

Сняв с руки, я дал его тебе,

И теперь, когда грустит шарманка,

Не могу не думать, не робеть.

Рядом с обручальным Софья Толстая всю жизнь носила медное кольцо, которое поэт, шутя, ей подарил. Оно было очень широкое, и она его сдавила, чтобы можно было надеть.

Выдержанная и внешне спокойная, она заплакала прилюдно один раз в жизни, «когда энергичным движением руки мастер бросил на лицо Есенина мягкую, расползающуюся массу гипса».


Журнал «Россия молодая», 1994, октябрь-декабрь

 

Комментарии  

0 #3 sasham 07.06.2012 15:11
Есенин был нормальным мужчиной, который любил женщин. А что любить гения сложно - понятно каждому. И каждой.
Полезная статья с точки зрения ее познавательност и. Все остальное- эмоции. Отлично, если читатель дает эмоциональный отклик.
Цитировать
0 #2 Администратор 04.07.2011 17:33
Здесь же, на сайте, и почитайте:
ВОСПОМИНАНИЯ
http://esenin.ru/vospominaniya/benislavskaya-g-vospominaniya-o-esenine.html
ДНЕВНИК
http://esenin.ru/vospominaniya/benislavskaya-g-dnevnik-fragmenti.html
Цитировать
+2 #1 RE: СИДОРИНА Н. «Знак того, что вместе нам сгореть...»Анна Танеева 04.07.2011 17:20
Я глубоко сомневаюсь в версии об убийстве Бениславской, так же как и в ее романе с сыном Троцкого. Эта женщина любила Есенина больше жизни и не смогла жить без него. Те, кто не верит в чистую и бескорыстную любовь, придумают кучу всяких грязных сплетен. Кстати, где можно почитать подлинный дневник и воспоминания Бениславской? Анна Танеева
Цитировать

Добавить комментарий

Комментарии проходят предварительную модерацию и появляются на сайте не моментально, а некоторое время спустя. Поэтому не отправляйте, пожалуйста, комментарии несколько раз подряд.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.


Защитный код
Обновить

Новые материалы

Яндекс цитирования
Rambler's Top100 Яндекс.Метрика