Поиск по сайту
Наша кнопка
Счетчик посещений
32605056
Сегодня
Вчера
На этой неделе
На прошлой неделе
В этом месяце
В прошлом месяце
1389
6607
29041
30530963
127607
199202
Сегодня: Июль 19, 2019
БАЛЬЗАМОВОЙ М. П., 26 января 1913 г., Москва
16.03.2006 09:32
|
|
/ 0
М. П. БАЛЬЗАМОВОЙ
26 января 1913 г. Москва
26 января 1913 г. Москва
Здравствуй, Маня!
Глубоко благодарю тебя за твое письмо. Маня, я не виновен совершенно в нашем периоде молчания. Ты виновата кругом. Я тебе говорил когда-то, что я, думаю, приношу людям, которые меня окружают, несчастие, а потому или я их покидаю, или они меня. Я подумал, что я тебе причинил боль, а потому ты со мной не желаешь иметь ничего общего. С тяжелой болью я перенес свои волнения. Мне было горько и обидно ждать это от тебя. Ведь ты говорила, что никогда меня не бросишь. Ты во всем виновна, Маня. Я обиделся на тебя и сделал великую для себя рану.
Я разорвал все твои письма, чтобы они более никогда не терзали мою душу. Ведь ты сама понимаешь, как тяжело переносить это. Но виновата ты. Я не защищаю себя, но все же ты, ты виновная. Прости меня, если тебе обидно слышать мои упреки, ведь это я любя. Ты могла ответить Панфилову, и то тогда ничего бы не было. Долго не получая письма, я написал ему, что между тобой и мной все кончено. (Я так думал.) Он выразил глубокое сожаление в следующих словах: «Неужели и она оказалась такой же бездушной машиной, жаль, Сережа, твои ошибки». При том просил объяснения причины, я ему по сие время не отвечал. В это время наша дружба с ним еще более скрепилась, переписка у нас участилась. Мы открывали все, все, что только чувствовали, друг перед другом. Помню, он мне сказал на мое письмо, в котором я ему писал: «И скучно и грустно, и некому руку подать» (Лермонтов), — он ответил продолжением и сказал еще: «Чего мы ждем с тобою, друг; время-то не ждет, можно с громадным успехом увязнуть в мире житейской суеты и разврата. „А годы проходят, все лучшие годы“ (Лер<монтов>)». Потом мы разбирали Великого идеалиста Пырикова, нашего друга, который умер 18 лет, 912 г. июня месяца. Он стал жертвой семьи и деспотизма окружающих. Умер от чахотки.
«Пророк» мой кончен, слава Богу.
Мне надоело уж писать,
Теперь я буду понемногу
Свои ошибки разбирать.
Очень удачно я его написал в экономическом отношении (черновик — 10 листов больших, и 10 листов беловых написал), только уж очень резко я обличал пороки развратных людей мира сего.
Надеюсь на тебя, как на друга и даже больше чем друга (если не понравится, то я не буду тебя считать больше друга, потому что это = + равенству и единству), что ты мне все простишь, и мы снова будем жить по-прежнему и даже должны лучше.
Глубоко любящий тебяЯ разорвал все твои письма, чтобы они более никогда не терзали мою душу. Ведь ты сама понимаешь, как тяжело переносить это. Но виновата ты. Я не защищаю себя, но все же ты, ты виновная. Прости меня, если тебе обидно слышать мои упреки, ведь это я любя. Ты могла ответить Панфилову, и то тогда ничего бы не было. Долго не получая письма, я написал ему, что между тобой и мной все кончено. (Я так думал.) Он выразил глубокое сожаление в следующих словах: «Неужели и она оказалась такой же бездушной машиной, жаль, Сережа, твои ошибки». При том просил объяснения причины, я ему по сие время не отвечал. В это время наша дружба с ним еще более скрепилась, переписка у нас участилась. Мы открывали все, все, что только чувствовали, друг перед другом. Помню, он мне сказал на мое письмо, в котором я ему писал: «И скучно и грустно, и некому руку подать» (Лермонтов), — он ответил продолжением и сказал еще: «Чего мы ждем с тобою, друг; время-то не ждет, можно с громадным успехом увязнуть в мире житейской суеты и разврата. „А годы проходят, все лучшие годы“ (Лер<монтов>)». Потом мы разбирали Великого идеалиста Пырикова, нашего друга, который умер 18 лет, 912 г. июня месяца. Он стал жертвой семьи и деспотизма окружающих. Умер от чахотки.
«Пророк» мой кончен, слава Богу.
Мне надоело уж писать,
Теперь я буду понемногу
Свои ошибки разбирать.
Очень удачно я его написал в экономическом отношении (черновик — 10 листов больших, и 10 листов беловых написал), только уж очень резко я обличал пороки развратных людей мира сего.
Надеюсь на тебя, как на друга и даже больше чем друга (если не понравится, то я не буду тебя считать больше друга, потому что это = + равенству и единству), что ты мне все простишь, и мы снова будем жить по-прежнему и даже должны лучше.
С. Есенин
На конверте:
Рязань.
Хлебная ул. д. Ивана Фрол.
Фролова
Передать в село Калитинку
для Учительницы
Марии П. Бальзамовой
Комментарии
Печатается по автографу (ГМЗЕ).
Датируется по почтовому штемпелю на конверте: «Москва. 26.1.13. 54-е гор. почт. отдел.». Принадлежность конверта данному письму установлена по сопоставлению содержания последнего с пп. 13 и 18 и подтверждена совпадением характера почерка письма и надписи на конверте. Кроме того, для пп. 17 и 18 существует дополнительное доказательство правильности атрибуции конвертов, им соответствующих. Во-первых, оба они (в отличие от всех остальных ранних писем Есенина) написаны не на обычной почтовой бумаге, а на бумаге английского производства с водяным знаком, содержащим букву S внутри овала, из которого исходит четыре спиралеобразных линии, расположенные симметрично; ниже знака — «Four Eagles MUI / 1842». Во-вторых, листы бумаги с п. 17 и с п. 18 перед помещением в конверты складывались по-разному: первый — вшестеро, а второй — вчетверо, что полностью соответствует размерам конвертов с почтовыми штемпелями 26.1.13 (137?80 мм) и 9.2.13 (140?110 мм).
Я разорвал все твои письма… — Об уничтожении писем Бальзамовой Есенин еще раньше писал Г. Панфилову (см. п. 13).
…я написал ему, что между тобой и мной все кончено… — Речь идет о п. 13.
Он ~ просил объяснения причины, я ему по сие время не отвечал. — То есть не отвечал на этот вопрос. Возможно, именно этого ответа требовал Г. Панфилов от Есенина в дек. 1912 г. Ср.: «… стыдны для тебя такие шаблонные требования, как Бальзамова…» (п. 16).
В это время ~ переписка у нас участилась. — Из писем Есенина этого времени (которые, судя по всему, должны были быть обозначены адресатом под №№ 10-15) сохранилось только два — пп. 13 и 14, причем первое из них — лишь частично.
…мое письмо, в котором я ему писал… — Далее пересказывается одно из неизвестных писем Есенина Панфилову.
«И скучно и грустно ~ А годы проходят, все лучшие годы». — Из стихотворения М. Ю. Лермонтова «И скучно, и грустно, и некому руку подать…» (1840) (Лермонтов М. Ю. Сочинения. Изд. 5-е. М.: А. С. Панафидина, 1912, стб. 139).
…мы разбирали Великого идеалиста Пырикова, нашего друга, который умер 18 лет, 912 г., июня месяца. — На самом деле Д. Пыриков умер 17 мая 1912 г. (справка архива отдела записи актов гражданского состояния администрации Рязанской области от 24.11.1994 г. № 1025, выданная по запросу Н. Д. Чистякова; см. об этом: Чистяков Н. Королева у плетня. [Орехово-Зуево], 1996, с. 29). Письма Есенина о Пырикове 1912 г. также неизвестны; сохранилось только стихотворение «На память об усопшем. У могилы», написанное под впечатлением смерти друга.
«Пророк» мой кончен… — Замысел этого произведения возник у Есенина еще летом 1912 г. (см. п. 8); 21 окт. того же года он сообщил М. Бальзамовой: «Начал драму „Пророк“». Текст драмы неизвестен.
Комментарии, не имеющие прямого отношения к теме статьи, содержащие оскорбительные слова, ненормативную лексику или малейший намек на разжигание социальной, религиозной или национальной розни, а также просто бессмысленные, ПУБЛИКОВАТЬСЯ НЕ БУДУТ.